Маг для особых поручений
Шрифт:
…Курносый сослужил мне роль щита, приняв на себя удар ломателя. Как ни странно, кольчуга курносого прогнулась, но выдержала. Правда, серьезная травма ему все же обеспечена, но зато он останется в живых, провалявшись без сознания до конца схватки. А у меня теперь есть меч…
– Я уважаю тебя, Эрхал, и поэтому пойду сразу с козырей. – Смерть на мгновение задумывается. – Речь пойдет о Динантре.
…Теперь меня атакуют трое противников одновременно, и только архимаг пока задумчиво стоит на месте. Ломатель воспроизводит
Услышав любимое имя, я на мгновение теряюсь и пропускаю свою реплику. Поэтому говорит снова Смерть:
– Если сейчас ты уйдешь со мной, второе «всё», которое ты пообещал Хименесу, потеряет силу. Ведь с мертвых не взыскивают долгов!
…Я все еще стою перед выбором – отступать под меч весельчака или принять на себя очень сильный удар ломателя, когда третий маг (пусть он останется безымянным) вытягивает в мою сторону руку с короткой металлической трубкой. Из объемистого жерла вылетает короткий гарпун (подобие дротика с наконечником в виде раскрывающихся наружу лепестков на тонкой, но прочной цепи) и со скоростью пращи мчится к моему незащищенному боку…
– Перед тобой выбор, Эрхал. Твоя жизнь или ее честь. Выбирай сейчас! – твердит Смерть.
…Гарпун вот-вот прогрызет мою рубашку и вопьется в бок, круша ребра на мелкие осколки и раздирая мускулы. Создаваемый замахом меча ломателя ветер шевелит волосы у меня на голове. А справа затаился острый клинок весельчака, отрезая единственно возможный путь к спасению…
Я медлю, и Смерть шепчет, уверовав в свою победу:
– Все верно, Эрхал. Расслабься и опусти меч. Ты сделал правильный выбор!
Я улыбаюсь ей, осознав наконец истину, и говорю:
– Ты ошибаешься, Смерть!
…Подшаг с поворотом, и гарпун, разорвав на мне рубашку, разочарованно втягивается в трубку безымянного…
– Я давно сделал свой выбор, Смерть! Там, на площади возле пленного дейва, мы с Динантрой вместе сделали его!
…Прием, именуемый «закрученным плугом», позволяет мне приблизиться вплотную к весельчаку, сохраняя контроль над его клинком…
– Если умрет хоть один из нас, то и другому нет смысла жить, Смерть!
…Ломатель забыл, что прямое скольжение ломает любые удары. А зря…
– Так что стоящий передо мной выбор таков: либо мы с Динантрой живы оба, либо не уцелеть никому. А долги… их все равно придется платить, буду я жив или нет. Ты знаешь это не хуже меня, Смерть!
…Мне удается разорвать дистанцию со всеми тремя противниками, и мы возвращаемся на исходные позиции с той лишь разницей, что я по-прежнему свеж и бодр, а ломатель малость выдохся, вкладывая в свои удары слишком много силы. Значит, именно он станет моей следующей жертвой…
Смерть смущена:
– Ты раскусил мой обман, друг. Конечно, бегством не решить проблем, даже бегством в Смерть. Но я должна была попытаться, согласись.
…Ломатель силится укрыться за спинами соратников, пытаясь хоть немного перевести дух…
– Попытка была неплоха, – соглашаюсь я, – в какой-то момент я почти поверил тебе. А что касается второго «всё»… Думаю, что смогу выкрутиться, не втягивая в это Динантру. Наша главная игра с Хименесом еще впереди, подруга!
…Чтобы добраться до ломателя, мне приходится прорубиться сквозь весельчака в самом буквальном смысле. А чтобы безымянный не скучал в одиночестве, я отправляю на тот свет и его.
Мы с Мираки остаемся вдвоем…
– Что ж, – разочарованно шепчет Смерть, – возможно, я действительно пришла слишком рано. Прощай, мой добрый друг. Я ухожу.
…Архимаг Лавитропа, Повелитель Дерева и Металла, Зеленый Волшебник, шатаясь, подходит ко мне и опускается на колени, положив свой посох к моим ногам.
Его глаза горят фанатичным огнем, а пересохшие губы шепчут:
– Я наказан за гордыню, Великий и Всемогущий Повелитель Мироздания. Я захотел сравняться с Богами и поэтому предал Вас! Но теперь вы мой судья!
Он склоняет голову и ждет. Смерти? Помилования?
Я поднимаю меч. Размахиваюсь. И в тот момент, когда голова архимага слетает с плеч, я слышу прощальные слова Великой Собеседницы:
– Желаю удачи на выбранном пути, волшебник!
19
– Почему ты все-таки казнил его, Эрхал?
Мы с Темьяном все еще в Степи. Он в облике Барса. Мы сидим у костра, любуемся закатом и ждем, когда запечется пойманная Барсом дичь – то ли крыса, то ли тушканчик, – но Темьян уверяет, что будет вкусно.
– Отвечать обязательно? – жалобно спрашиваю я.
Он смотрит на меня, и его карие глаза меняют цвет, становясь черными. Насколько я успел изучить Темьяна, это означает, что он очень напряжен. Когда урмак чем-то доволен, его глаза светлеют, приобретая нежный медовый оттенок. Я сдаюсь.
– Ладно. Я отвечу, Темьян… Он уже был мертв, когда положил к моим ногам свой посох. И приговор ему вынес не я, а он сам. Мираки очень хорошо владеет мечом, он мог вступить со мной в схватку.
– Разве амечи не сильнее людей? Просто потому, что они амечи?
– Сильнее в магии – да. Более живучи – безусловно. Но реакции, в смысле физической силы или скорости движений, у нас такие же. Разве что мы живем дольше любого смертного и поэтому у нас гораздо больше опыта.
– Значит, у него против тебя все равно не оставалось шансов?