Маг и Отшельник
Шрифт:
Нет, нет, ну почему так всегда… Почему я такая неудачница?!
Тяжелый, корябающий горло крик попытался вырваться наружу, но не смог: то ли из-за стресса, то ли из-за жажды, то ли из-за холода у меня полностью пропал голос. Все попытки заорать или хотя бы поговорить шепотом заканчивались лютой болью. Пламенем зажигалки я тоже не привлеку к себе внимание. Размахнувшись, я швырнула и ее и услышала звон металла: я попала в забор.
Все кончено.
Я упала на колени и зарыдала.
17
* * *
Два
– Если вам неприятно, можете не смотреть, – напомнил Лисин с некоторой долей недовольного удивления в голосе, видимо, сраженный моим поведением.
Я понимаю, что любая другая барышня на моем месте обязательно бы отвернулась, когда при ней стали бы снова разворачивать пакет с отрубленной головой, но я была загипнотизирована ею. Я – кролик, а баба Нюша – мой удав.
– Ее в квартире расчленили? – услышала я себя будто со стороны. Нереальность происходящего только усиливалась час от часа.
– Да, – нахмурился капитан и уточнил: – Только голова отделена, туловище цело. Обнаружили в ванне.
Как будто меня должна утешить мысль, что поглумились только над головой, а вот руки-ноги на месте. Но я кивнула. Сарказм сейчас ни к чему. Я должна радоваться, что меня ни в чем не подозревают, а то вряд ли бы делились такими подробностями. Да, мне подбросили голову, но в теории я могла и сама это сделать, ведь так?
– А камер нет на подъезде? – спросил какой-то деятельный мужик, фотографируя голову.
– Нет, – ответил за меня Лисин.
– Соседи есть у вас? – задали мне новый вопрос.
– Да, Степан Кузьмич, – кивнула я на нужную дверь. – А там, – показала на третью, – раньше сдавали, сейчас никто не живет.
– Ясно-понятно, – пробубнил мужик и отправился звонить моему соседу.
– Ну, хоть кому-то что-то ясно, – тихо молвила я и поймала недовольный взгляд Вячеслава, который остался стоять со мной.
– Не открывает, – сообщил мужчина. – Он дома?
Я пожала плечами.
– Обычно дома, но мог на дачу поехать.
– Ясно-понятно.
– Можете зайти в квартиру, – милостиво разрешила я.
Лисин воспользовался моим предложением, а второй мужик отправился на обход. Ну, флаг ему в руки. Будний день, рабочее время.
– Ну что же вы не говорите мне, – едко заметил Лисин, когда я ставила возле него кружку с горячим чаем, – что я не успел. Вы, мол, предупреждали, и все такое.
Он смотрел на меня с вызовом, и даже многочисленные родинки на лице как будто стали ярче и выразительнее. Или он просто побледнел.
– Вы же ясно дали понять, что у вас много дел, – не стала я нарываться на конфликт. Не до того мне сейчас.
– Да, – протянул он грустно и подул на чай. Стало понятно, что его гложет чувство вины. Он уже подготовил себе оборонительную речь, предполагая, что я на него нападу, обвиняя в нерасторопности и прочих грехах, а я, однако, пошла по иному пути. И теперь он стал корить сам себя.
Я подумала над тем, как одинаково устроены люди. Когда нас начинают ругать, мы сразу встаем в позу, защищаем себя, а то и нападаем в ответ. У нас тут же образуется куча аргументов, нас оправдывающих, и другая куча обвинительных – в сторону посмевших нас критиковать. Дескать, это не я дурак, а твои лыжи не едут. Но стоит другим нас утешить, весь груз вины мы тут же взваливаем сами на свои плечи, как сейчас делает – я уверена – Лисин. «Мои лыжи не исправны, вон Машка тоже с ними не совладала, не переживай». – «Да нет, я должен был… У меня же такой опыт ходить на лыжах!» Ну, короче, вы поняли, о чем я.
– А теперь еще раз повторите, пожалуйста, что она вам сказала, – потребовал он, сделав два глотка. – Конкретно, по слогам.
Я повторила, как запомнила.
– Вы уверены? Но это же очень мало!
Я пожала плечами.
– Кто-то еще был свидетелем этого разговора?
Я подумала-подумала и решила сдать Лельку. Все-таки Зинаида Григорьевна тоже была «свидетелем этого разговора», как выражается капитан. И если к ней обратятся с тем же вопросом, нам обеим не поздоровится. Выйдет, что я специально ее покрываю.
– Хозяйка квартиры, откуда писал убийца Мазина, и моя подруга Лелька.
– Лелька?
– Ага. Бабушка Ефросинья, точнее. Она тоже оказывает услуги магического характера.
– Бабушка?! – у капитана в голове никак не складывались «Лелька» и «бабушка».
– Ну да. Она думала сперва назваться матушкой Ефросиньей, но тогда за сеанс приходилось бы меньше ценник назначать. А бабушка – круче, другая ступень иерархии, понимаете?
Выражение лица Лисина говорило о том, что ни фига, простите, он не понимает. Пришлось уточнить:
– Ну то есть опыта у нее больше, потому что она уже бабушка! Многим, стало быть, помогла уже за свою долгую жизнь и много повидала на своем веку!
– А сколько ей?
– Двадцать семь.
У капитана отвалилась челюсть. Я думала, он сейчас спросит: «А почему бабушка?!», и мне придется, забыв о своем обещании отказаться от сарказма, насочинять ему историю об очень ранней беременности Лельки и еще более ранней беременности ее ребенка, но он, слава богу, с этой темой отстал.
– В общем, так, – выпив чай, сообщил капитан, – из города никуда не уезжайте, с вами будет беседовать следователь. Или повесткой вызовет, или я позвоню и скажу, куда и когда приходить. Он вами уже давно интересуется, а тут… такое, – подобрал-таки слово Лисин.