Маг с привидениями

Луна стояла высоко над холмом у края равнины. У подножия холма — кольцо скал. Внутри этого неровного круга — полдесятка людей в белых балахонах с капюшонами, за поясом у них — золоченые серпы. Свои песнопения люди в белых балахонах обращали к забытому божеству.

— Почему ты отвернулся от нас, о Тутатис? — воскликнул предводитель, а остальные отвечали:

— Потому что наши отцы отвернулись от тебя.

— Вспомни о нас, Тутатис! — выкрикнул предводитель.

— Тутатис, вспомни! — вторили остальные.

— Наши предки воздвигли величественные кольца

— Мы вынуждены прятаться в горах, — отвечал предводителю хор.

— Ибо нас, тех, кто помнит тебя, Тутатис, мало, и потому мы слабы.

— Нас мало, и мы слабы, — подтвердил хор.

— Молим тебя, даруй нам силу, Тутатис, чтобы ряды наши умножились!

— Чтобы ряды наши умножились!

— Чтобы мы вновь обрели свои владения и поклонялись тебе открыто внутри огромных каменных колец! — вскричал предводитель.

— Внутри огромных каменных колец, — повторили остальные.

— Мы станем всеми силами угождать тебе, Тутатис!

— Всеми силами! — эхом вторили остальные.

— Мы принесем тебе драгоценнейший дар, Тутатис!

— Драгоценнейший дар.

Засверкали глаза. Некоторые облизнули губы и сглотнули слюну.

— Девственницу! — возопил предводитель. — Прекрасную девушку, которой еще не исполнилось восемнадцати и к которой еще не прикасался ни один мужчина!

— И чей отец — злобный верзила, — пробормотал один из молящихся.

— Тише! — прошипел его сосед.

— Ты думаешь, вот так и делали древние друиды?

— А как же! Ниобит прочел все древние книги, написанные рунами, которые остались от друидов. И замолчи, а не то он тебя услышит!

— Приведите девственницу! — приказал жрец Ниобит.

— Девственница грядет! — послышался голос из-за скал, и взгляды всех обратились в ту сторону.

Оглушительно забил барабан. В круг, замкнутый скалами, шагнули трое. Все они были в белых балахонах с капюшонами, но на том, что шел посередине, балахон был из более тонкой ткани. Тот, что шел слева, крепко держал за руку шедшего посередине, а тот, что шел справа, размеренно стучал в небольшой плоский барабан. Человек, шагавший посередине, словно бы переходил вброд невидимый ручей, то и дело оступаясь и пошатываясь. Упасть ему не давал тот, что крепко держал за руку. Мерно стучал барабан, и вот наконец все трое взошли на небольшой плоский камень перед Ниобитом и остановились, встав вполоборота к жрецу и маленькой общине.

— Разоблачите жертву! — приказал Ниобит.

Страж, стоявший слева, зашел за спину средней фигуры в белом и сорвал с ее головы капюшон. Оказалось, что капюшон скрывал прелестное лицо с огромными глазами, вздернутым носиком и пухлыми губками. По плечам девушки разметались тяжелые светлые волосы.

При виде ее красоты у членов общины перехватило дыхание. О да, конечно, все они видели ее и прежде — видели и желали ее, но теперь, при свете луны, она казалась еще прекраснее. Ее красота стала почти сверхъестественной. Вот только глаза девушки были тусклыми, взгляд блуждал, а выражение лица было слегка озадаченное.

— Взгляните, как Тутатис украшает ту, что достанется ему! — нараспев проговорил Ниобит. — Разоблачайте ее, разоблачайте же!

Страж медленно потянул вниз балахон. Обнажились покатые плечи, невероятно бледные в свете луны, затем — прекрасная грудь, округлые бедра, маленькие босые ноги.

Мужчины ахнули, а самый молодой из них застонал. Старшие сердито зашикали на него. А молодой воздыхатель гадал: и как это Ниобиту удалось выманить красавицу за порог отцовского дома? Может, обманул он ее, сказав, что ее ожидает прекрасный принц? Или посулил богатство и власть? Теперь это не важно. Выманив девушку из дому, Ниобит напоил ее каким-то зельем, а его подручные притащили ее сюда, в круг скал.

— Положите ее на жертвенное ложе, — приказал Ниобит. Девушку развернули в другую сторону, она покачнулась и глуповато заморгала. Двое подручных жреца уложили ее на камень. Кое-кто из мужчин не смог сдержать вожделенных стонов, глядя на озаренное луной прекрасное тело на каменной плите. Девушка недоуменно озиралась по сторонам, и вдруг пьяный дурман на миг развеялся и во взгляде ее мелькнула тревога, но Ниобит тут же шагнул к ней, коснулся пальцем ее лба и произнес фразу, смысла которой никто не понял. Глаза девушки снова затуманились, тело расслабилось, обмякло.

— Тутатис, мы приносим тебе этот дар! — провозгласил Ниобит, занося над жертвой ритуальный клинок.

И самый молодой не выдержал — он закричал и бросился к несчастной девушке. Но те, кто стоял рядом, успели его вовремя перехватить.

Но увы, они не успели перехватить крестьян, которые спрыгивали со скал, оглашая ночь злобными воплями. И между камнями уже появились темные фигуры; вот некоторые уже прорвались в круг белых балахонов. Один — высокий, смуглый — схватил Ниобита за запястье. Нож выпал из пальцев жреца... Он закричал, но крик его вдруг перешел в песнопение. Взметнулась вверх левая рука — и сноп пламени сорвался с ладони.

Крестьяне вскрикнули, как от удара, пытаясь заслониться от слепящего света. Напавший на Ниобита, утратив зрение, повалился поперек тела дочери. Он слышал, как вождь прокричал приказание, но не осмелился подняться и сразиться с обидчиком, поскольку ничего не видел.

Но вот зеленоватый отсвет слепящего пламени растаял, и отец девушки снова увидел перед собой каменную плиту и озадаченно оглядывавшихся по сторонам крестьян. Некоторые уже в страхе перешептывались.

Но отец боялся только за свою дочь. Опустив глаза, он увидел, что она цела и невредима, вот только глаза ее все еще оставались затуманенными. Отец поднял белый балахон, укутал им дочь и поднял на руки.

— Она спасена! Благодарю вас всех, соседи, за то, что помогли мне. Дочь моя цела и невредима, она только напугана!

— Благодаря какому же колдовству все они вмиг исчезли? — спросил крестьянин.

— Знаете, есть такой гриб — он ярко-ярко вспыхивает, если его высушить и бросить в огонь. Это он и сделал. В такой темноте от яркой вспышки мы все ослепли, а он и его людишки просто разбежались. Пойдемте, нужно отнести бедняжку домой!

Отец, держа дочь на руках, стал выбираться из нагромождения скал. Остальные крестьяне, испуганно оглядываясь, последовали за ним. Может, он был прав — и впрямь во всем повинен гриб, но люди боялись колдовства, а если учесть, что задумал убийца в белом балахоне, можно было опасаться самого страшного колдовства.