Маг Стихий
Шрифт:
Глава 2
Знакомство родственников
Четвертые сутки спустя после проведения злосчастного ритуала. Спальня Магнуса. Гюнтер Штраус
— Дед? — прозвучал надломленный физическим истощением, усталый голос внучатого племянника, но вот интонации с которой он обратился к нему, настораживали Гюнтера. Никак подобная палитра эмоций не могла отразиться в голосе ребёнка едва перешагнувшего четырех летний возраст.
— Как ты себя чувствуешь малыш? Ничего не болит? — Но какие бы сомнения сейчас меня одолевали, на переднем плане была тревога за Магнуса. Я действительно был не на шутку взволнован и переживал за состояние своего внучатого племянника. Но на периферии сознания маячил и сильно меня настораживали данные, которые выдали диагностирующие чары и ритуалы, что я успел провести за минувшие
— Учитывая то, что я вспомнил свою прошлую жизнь, которая прервалась из-за насильственной смерти, где я оказался жертвой ритуала, а также в нагрузку к этому заполучил воспоминания мага из другого мира, всё просто замечательно деда! — Недолгое нахождение вне тела, будучи душой по пути к новому перерождению, воспоминания о котором крепко отпечатались в памяти Магнуса, отчего даже будучи испытывая недомогания и слабость в теле, делали мальчика очень счастливыми. Он наконец вновь обрёл тело!
— Вот как… Очень любопытная информация. И дедушке очень интересны подробности… Рассказывай внучек обо всём, что вспомнил и видел в своих приобретённых воспоминаниях, — Но глядя на переполняющий мальца энтузиазм, Гюнтер сделал уточнение, — Хотя бы вкратце.
И Магнус с радостью, но очень сумбурно принялся делиться с дедом тем, что он пережил ещё будучи Андреем Брянцев, как оказался в качестве жертвы в тёмном ритуале, как следом после этого печального события он оказался в пустоте, где просмотрел сперва всю свою жизнь Андрея от самого начала и до своего трагического конца, затем жизнь себя Магнуса, а после поведал в общих деталях историю просмотра от первого лица воспоминаний мага земли по имени Тоф Бейфонг. Причём мелкий отметил, особенно подчеркнув этот факт, что последние воспоминания явно не принадлежали ему лично, а были привнесены в его душу/память извне. Понимание этого было интуитивным и даже малейшего сомнения в верности этого у него не было. Магнус с детской непосредственностью и очень увлеченно рассказывал, но сбивчиво и как это свойственно практически любому малолетнему ребенку, перескакивал с одного на другое. Объяснением же откровенности внучка служило распылённые в комнате зелья болтливости, доверия, очарования и ментальной расслабленности, что в целом давало эффект жидкого конфудуса. А ещё необходимо учесть, что под кроватью, на которой располагался Магнус, была выполнена сложная магическая печать, которая не позволяла находившемуся в её пределах разумному лгать.
Все эти меры предпринятые Гюнтером, были следствием невероятных для возраста Магнуса показателей ментальной сферы и магического ноуса, которые он диагностировал ранее у своего внука. Это несомненно являлось последствием проведённого недавно ритуала, вот только объяснений этому старый немецкий маг не находил. И ему требовалось немедленно определиться с тем, кто же теперь находится перед ним и как к нему относиться.
— А скажи, внучек, кем ты себя сейчас воспринимаешь? Андреем, Маркусом или же Тоф?
— Я это я, дед! Я Магнус в этой жизни, который прошлой был Андреем Брянцевым и кому каким-то образом удалось просмотреть историю жизни мага земли по имени Тоф Бейфонг!
«Не будь я полностью уверен, что твоим телом во время ритуала и пока ты находился в защищённой от проникновения бестелесных сущностей комнате никто не мог овладеть, то у нас с тобой „внучёк“ разговор бы этот проходил в совсем иной атмосфере и определённо в застенках подвала, где у меня оборудована темница».
Свои мысли Гюнтер естественно не озвучил. А после предпринятой им проверки во время проходящей сейчас беседы, у него отпали последние сомнения в том, что перед ним всё ещё его внучатый племянник, как телом так и духом. И то, что ментальное и магическое тело Магнуса ныне ну никак не могло принадлежать ребенку пяти лет отроду, то после рассказа Магнуса этому нашлось объяснение.
— Насколько я могу судить об этом мире и тебе дед, опираясь на уже виденное ранее, ты далеко не обыватель в мистических искусствах. Так что прошу ответить мне честно, ты веришь моим словам на счёт моего перерождения и наличию у меня памяти о прошлой жизни? — Магнус/Андрей не видел причин отпираться и избрал линию поведения, где единственной для себя возможностью устоять и закрепиться в этом мире, была острая необходимость установить доверительные отношения со своим единственным известным в этом мире родичем, которого маленький Магнус звал дедом. Всё же старый маг с явно военной выправкой, определённо был
— Значит тибетские ламы и буддисты в целом оказались правы. Хм… В принципе это согласовывается с моим представлением о вселенной и возможностями магии. А ты прям многое помнишь о своей прошлой жизни?
— Дед, может ты мне сначала воды даш попить, а после мы покушаем и уже после поговорим об этом подробно? Обещаю, утаивать какую бы то ни было информацию от тебя я не буду. Мы с тобой как минимум до моего совершеннолетия в одной упряжке.
— Ох! Ты в прошлой жизни был русским? С этим могут быть проблемы, — Уже чуть тише пробормотал последнее предложение Гюнтер, но Магнус его прекрасно расслышал. После того, как он просмотрел жизнь малышки Тоф и прикоснулся к её дару, у него сильно обострились все чувства, кроме зрения естественно, которого девочка была лишена. Предположение же о национальности предыдущего перерождения Магнуса Гюнтеру позволила сделать идиома: «в одной упряжке». И пусть сказано это было внуком на английском, но подобный оборот существовал только в русском языке я который старому немцу был известен. В английском же языке тоже существовала подобная этой идиома с таким же смыслом: «в одной лодке».
— А что не так с национальностью моего прошлого перерождения, у тебя есть какие-то предубеждения в отношении неё? — И тут Магнуса осенила догадка. Пожилой немец с военной выправкой просто обязан был быть участником второй мировой, — Не хочешь ли ты мне сказать, что во время Великой Отечественной сражался на стороне нацистов?
— Ни нацистом, ни фашистом я себя никогда не считал, да и предубеждений в отношении русских у меня никогда не было. Но это не отменяет того факта, что я действительно состоял на службе в немецкой армии, а точнее в Анененрбе. Если тебе это название хоть о чём-нибудь говорит, — И рассказывая всё это своему племяннику, Гюнтер очень пристально следил за его мимикой и реакцией в целом.
— Не идейный значит. Тогда на кой хрен за Гитлера вписался? Патриот Великой Германской Нации, мол ариец и сверхчеловек? — Магнус пока ещё не разобрался, как после услышанной информации относится к своему родственнику. Нужно больше данных. Но из-за комплексного воздействия оказываемого на него зельями и печатью, он не выбирал слов во время общения с родственником и сейчас был достаточно резок в своём тоне по отношению к деду из-за открывшихся только что фактов биографии Гюнтера.
— А у меня как такового и выбора не было. И нет, Гитлер тут не причём. Он был всего лишь ширмой, а в Аненербе меня привел Геллерт Грин-де-Вальд. На тот момент я либо шёл под его знамёна, либо оказывался в числе предателей и это бы означало уничтожения всего моего рода вместе со мной.
«Чё? Я что, блядь, в сказку попал, только уже во плоти?» — прозвучал ментальный крик души в разуме Магнуса, полный досады и вместе с этим азарта. Естественно он узнал имя Темного Лорда из нашумевшей франшизы о мальчике-который-всё-никак-не-сдохнет. Только глухой наверное в его мире мог не знать хоть сколько-то информации об этом выдуманном мире, когда периодически практически на всех канал крутят фильмы по книге Роулинг.
— Странная у тебя реакция внучёк на имя моего бывшего шефа. И меня теперь мучает вопрос, откуда бы ты его мог знать и почему так переменился в лице? — После того, как Гюнтер убедился в том, что перед ним не одержимый, а его настоящий родич с «всего лишь» с пробудившимся воспоминаниями из прошлой жизни, он больше не мог подвергать его жизнь опасности, да и не желал впредь когда-либо применять к своему единственному близкому человеку оставшемуся на этом свете подобные меры (зелья и печати) толкающие на откровенность, но пока зелья ещё действовали, а внук находился в постели над печатью истины, он решил воспользоваться по максимуму предоставленной возможностью выведать у него побольше полезной информации.