Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
300 нумерованных и подписанных автором экземпляров из первого тиража этой книги на португальском и голландском языках продаются по 350 долларов. Выручка поступит в фонд Ордена Золотой Звезды.
Ни в одной главке не было ни слова, которое имело бы отношение к заглавию, то есть к загробному миру. Шестнадцать текстов представляют собой пеструю смесь событий, никак не выстроенных тематически или хронологически: рядом с подобиями «пословиц» английского поэта Уильяма Блейка — обрывки гомеопатических и астрологических трактатов, чередующиеся с сочинениями некоего Перо Ваза и собственными творениями Пауло — вроде такого, например, озаглавленного «Частицы»:
Очень важно понять, что я рассеял части собственного тела по всему миру. В Риме я стриг ногти, в Голландии и Германии — волосы. Я видел, как моя кровь обагряла асфальт нью-йоркских улиц, а моя сперма часто падала на французскую почву в виноградниках
В этой пестроте наибольшего внимания заслуживает вторая глава, названная «Истина об инквизиции». Пауло подчеркивает, что не сочинял этот текст, но был всего лишь медиумом и записывал то, что диктовал ему дух испанского монаха-доминиканца Томаса де Торквемады, который в конце XV века возглавлял инквизицию в Испании и снискал своей жестокостью зловещую славу. Словно желая снять с себя всякую ответственность за содержание этой главы, Пауло настойчиво повторяет: не только орфография и курсив, но даже «синтаксические ошибки» сохранены в неприкосновенности — то есть так; как передал их дух великого инквизитора. На восьми страницах превозносятся мучительства и пытки — необходимые орудия защиты веры.
<…> И потому в высшей степени справедливо карать смертью тех, кто, с упорством и рвением распространяя ересь, добивается того, чтобы Вера — драгоценнейшее достояние человечества — погибла навсегда!
<…> Всякий, у кого есть право приказывать, должен быть наделен также и правом карать. И власть, имеющая право предписывать законы, должна иметь также право действовать так, чтобы законы эти соблюдались.
<…> Моральные страдания могут оказаться недостаточны. Большинство людей неспособно их понять. Церковь должна обладать и обладает правом причинять физические муки.
С явным намерением придать своей психографии наукообразный вид, Пауло завершает текст любопытным наблюдением:
После этих слов всякая связь с тем, кто именовал себя «духом Торквемады», была утеряна. Сознавая, как важно для будущих научных исследований фиксировать условия, в которых осуществлялся контакт, отметим температуру на улице (29 °C), атмосферное давление (760 мм), погоду (пасмурно), точное время приема (21:15–22:07).
Впрочем, Пауло уже не впервые выказал интерес к истории Святейшей инквизиции: в сентябре 1971 года он обдумывал пьесу, посвященную этой теме, и в своих штудиях наткнулся на «Истину об инквизиции» — книгу некоего Энрике Элло, выпущенную в свет в 1936-м и переизданную в 1951 году. 90-страничное исследование представляет собой пространную апологию как целей, которые преследовали инквизиторы, так и методов, которыми они этих целей достигали. Кое-что из этой книги использовал в своей пьесе «Святое дознание» (1966) известный бразильский драматург Диас Гомес. В дневнике Пауло отзывается о творчестве Элло с иронией. Однако впоследствии, пережив арест и похищение, он воздерживается от критики и переписывает Элло простодушно и чистосердечно. Если сравнить фрагмент из «Архивов ада» с «Истиной об инквизиции», можно и впрямь утверждать о психографии — только диктовал Пауло дух не Томаса Торквемады, а Энрике Элло, ибо не менее 95 процентов текста просто-напросто позаимствованы у него.
Впрочем, ничто не идет в сравнение с удивительной информацией, представленной автором в самом начале «Истины об инквизиции»: Пауло утверждает, что «психография произошла вечером 28 мая 1974 года». Однако именно 28 мая 1974 года с 21:15 до 22:07 автор в надвинутом на голову мешке лежал на полу полицейского фургона, увозившего его во владения ДОИ-Коди. Трудно поверить, что надзиратели одной из самых жутких тюрем бразильской диктатуры позволили заключенному сочинить текст в 12 тысяч знаков, даже если это было похвальным словом пыткам и мучениям. Да и сам автор, похоже, сообразил, что «Архивы ада» не принадлежат к числу удач, и никогда не заботился о переизданиях. Потом, когда Пауло обретет мировую известность, этой книге будет уделено на его веб-сайте несколько скромных
Но через четверть века после этого полного провала «Архивы…» станут раритетом и предметом вожделения для библиофилов, и на аукционах в интернете пойдут по стартовой цене 220 долларов, словно давняя фантазия Пауло станет явью — пусть и несколько окольными путями.
Неуспех первой книги, выпущенной их с Кристиной издательством, не только не обескуражил его, но послужил прекрасным уроком, наглядно объяснив, что всякое дело требует профессионального подхода. Он решил поставить издательство на деловые рельсы, взял на себя коммерческое руководство и более того, в течение семи месяцев исправно учился на заочных курсах «менеджмента и финансового планирования». Объем знаний, которые необходимо было усвоить из целой стопки учебников, кажется, дал определенные плоды, ибо в 1984-м, спустя всего два года после начала, «Шоган» вышел на 34-е место в опубликованном специальным журналом «Лейа ливрос» («Читайте книги») рейтинге бразильских издательств. Соперничая с такими «китами», как «Сивилизасан Бразилейра», «Ажир», опередив FTD и даже «Рокко» (через несколько лет оно будет выпускать в Бразилии книги Пауло), «Шоган» участвовал во всех крупных ярмарках, выставках и биеннале, а каталог его насчитывал более семидесяти названий.
Известных авторов (не считая супругов-совладельцев) было лишь двое, причем известности оба добились не в литературе. Это была рок-певица Неузинья Бризола, дочь тогдашнего губернатора Рио, и «закадычный враг» Пауло — Рауль Сейшас. Впрочем, тиражи, выведшие «Шоган» в первые ряды, были — по крайней мере в ту пору — обеспечены не громкими именами знаменитостей. Напротив, деньги притекали от сотен и тысяч безвестных поэтов со всех концов Бразилии, которые, подобно хозяину издательства, много лет мечтали подержать в руках свои изданные стихи, честь по чести набранные, сверстанные и отпечатанные в типографии. В стране, где полчища молодых поэтов обивали пороги издательств, буквально умоляя издать их творения, «Шоган» осуществил идею, витавшую, что называется, в воздухе, но почему-то никому не приходившую в голову — организовал «Поэтический конкурс Раймундо Коррейи». Это было настоящее «Колумбово яйцо».
Кристина превратила «Шоган» в процветающее издательство. У стенда на книжном биеннале
Печатая краткие анонсы в газетах или раздавая их при входе в театры и кинотеатры, Пауло оповещал неизданных поэтов со всей Бразилии, что они приглашаются к участию в конкурсе, имя которому — как и улице на Копакабане, где проживали Пауло и Кристина — дал поэт-парнасец из штата Маранья, скончавшийся в начале XX века. Правила были элементарны — к конкурсу допускались «поэты, профессионалы и любители, пишущие по-португальски, ранее публиковавшиеся или нет, без каких бы то ни было возрастных ограничений». Каждый мог представить до трех стихотворений общим объемом в две машинописные страницы, напечатанные через два интервала, после чего состоящее из «критиков и специалистов высшего уровня» жюри (состав его никогда не становился достоянием гласности) отберет достойных и рекомендует их к изданию в «Шогане». Отобранные заключали с издательством договор, обязуясь уплатить 380 тысяч крузейро (около 165 долларов 2008 года) за десять экземпляров. Желавшие приобрести двадцать книг должны были уплатить вдвое больше — и т. д. К несказанному изумлению супругов, в глубине души считавших свою затею химерической, в конкурсе изъявили желание участвовать 1150 человек, из коих 115 были включены в сборник «Бразильские поэты». Риск для издательства был нулевым, ибо книга ушла бы в печать лишь после того, как авторы внесли бы деньги. И каждый из лауреатов, помимо авторских экземпляров, получал право на диплом издательства «Шоган», подписанный Кристиной, и следующее письмецо, сочиненное Пауло:
Дорогой Имярек!
Я уже получил и прочел Ваши стихи. Не стану распространяться о достоинствах материала — он высочайшего качества и Вы сами это знаете — но хочу высказать свое одобрение тому, что Вы не позволили своим стихам остаться в ящике. В современном мире в тот своеобразный исторический момент, который мы переживаем, требуется немалая отвага для того, чтобы сделать свои мысли всеобщим достоянием.
Еще раз от души поздравляю.
Диплом, который получили лауреаты