Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:
Но… этого как будто и не заметили! Западная пресса по-прежнему продолжала антироссийские выпады. А собственная оппозиция – атаку на власть. В августе по инициативе думской фракции прогрессистов, влиятельных промышленников А. И. Коновалова и И. И. Ефимова, был сформирован «прогрессивный блок», объединивший ряд либеральных партий и групп. И требовавший сформировать «правительство общественного доверия». Подотчетное Думе и состоящее из «народных избранников». Читай – из них самих. Прогрессисты провозглашали: «Только сильная, твердая и деятельная власть может привести отечество к победе». А таковою может быть лишь власть, «опирающаяся на народное доверие» и «способная организовать сотрудничество всех граждан».
Аналогичные требования посыпались со всех сторон. И с думской трибуны. И от Московского ВПК. И от «Земгора», Мосгордумы, Биржевого общества, Старообрядческого съезда, Яхт-клуба, Объединенного Дворянства… Впрочем, за этими многочисленными вывесками стояли одни и те же люди. Гучков, Рябушинский, Коновалов, Львов, Челноков, Терещенко и еще десяток-другой. Которые выступали то в статусе депутатов, то лидеров перечисленных организаций – чтобы создать иллюзию «массового напора». Дошло до того, что «Утро России», газета финансовых и промышленных магнатов, требуя отставки правительства, 26 августа запустила «пробный шар», опубликовав желательный список нового кабинета во главе со Львовым.
Пресек эту вакханалию царь. Издал высочайшее повеление, ставящее на место зарвавшихся купцов и заводчиков. Они попытались вручить ему выработанное обращение – он отказался их принять. Обвинениям и критике, катившимся в адрес армейского руководства, Николай II ответил тем, что принял пост Верховного Главнокомандующего на себя, заявив: «В такой критический момент верховный вождь армии должен стать во главе ее». А 15 сентября подписал указ о роспуске Думы. И никакой гром не грянул. Никаких предрекаемых революций и возмущений не случилось (отсюда, кстати, видно, какой на самом деле «всенародной поддержкой» пользовалась оппозиция). И разошедшиеся либералы сразу прикусили языки. Первая атака на власть захлебнулась.
Но проблемы остались. И раскачка страны продолжалась. Усугублялось положение тем, что Первая мировая, как и любая война, вызвала расслоение людей на патриотов, стремящихся оказаться поближе к передовой, и шкурников, старающихся быть от нее подальше. Россия к тому же оказалась единственной страной, которая позволила себе воевать со вполне «мирным» тылом. Даже рестораны, кафешантаны, театры и прочие увеселительные заведения функционировали на полную катушку. Ни о каком затягивании поясов даже речи не было. Люди продолжали жить, ни в чем себе не отказывая, сыто и избалованно. Тот, кто в мирное время ездил в «Яр» и снимал ложу в Мариинке, продолжали это делать и в военное. И тот, кто отплясывал под гармонику в дешевой пивнухе, тоже остался при своих радостях. Страна стала жить в двух разных системах ценностей. Одна часть населения сидела в окопах, лечила раненых, пыталась как-то наладить снабжение или просто молилась за ушедших на фронт и с волнением ждала от них весточек. Другая держалась лишь за собственные интересы, политиканствовала, интриговала, всласть пила и ела, а к войне относилась в качестве «болельщиков», перемывая кости «игрокам» и глубокомысленные обсуждая, не пора ли сменить «тренера»…
Не было недостатка в продовольствии и предметах первой необходимости. Но в связи с транспортными проблемами в разных местах начались «недохваты» – там одного, там другого, что приводило к подорожанию. И очень быстро торговцы научились создавать «недохваты» искусственно, чтобы взвинтить цены. Что вызывало соответствующее возмущение избалованных россиян. А раз так, то и оппозиционные олигархи стали создавать эти искусственные «недохваты». И германские агенты – через подконтрольные немцам российские фирмы и банки…
На фронте людей не хватало, а в тыловых городах разрастались огромные запасные батальоны. «Автором» этого явления стал любимец Думы военный министр Поливанов. Господин весьма энергичный. «Спасая Россию», он летом и осенью 1915 г. призывал в строй все новые и новые контингенты. Но послать-то их на фронт было нельзя из-за отсутствия винтовок! Запасные батальоны разбухали до 12–15 тысяч человек. При офицерских штатах нормального батальона, на тысячу солдат. Дурели в тесноте казарм, злились, оторванные от своего хозяйства не пойми зачем – без оружия им оставалось заниматься только строевой. Разлагались враждебной пропагандой, заражались слухами и страхами.
Впоследствии в «демократическую» историографию была внедрена версия, что царь, мол, не шел на своевременные реформы, упрямствовал, что и стало причиной катастрофы. Чушь! Ведь те же самые деятели, которые претендовали на власть в «правительстве общественного доверия» впоследствии получили ее, составив костяк Временного правительства. И показали, на что они «способны», мгновенно наломав дров и развалив государство. Государь прекрасно знал никчемность этих пустых болтунов и вполне справедливо не спешил призывать их к рычагам управления.
Нет, Россию губил не самодержавный «деспотизм», а наоборот, слабость и беззубость власти. Кстати, западные демократии для защиты своей государственности не деликатничали… Во Франции в 1914 г. при наступлении немцев на Париж, расстреляли в Венсенском лесу несколько сот рецидивистов, бандитов, воров и воровок – вообще без суда, в порядке «военного положения». Без суда расстреливали паникеров и дезертиров. Вся печать была взята под жесткий контроль, а рабочие на заводах подчинены военной дисциплине. И в Англии ее пресловутые свободы были на время войны фактически упразднены «Законом о защите королевства»: вводился государственный контроль за транспортом, заводами, допускалась конфискация любых вещей, строго запрещались стачки, вводился принудительный арбитраж по трудовым конфликтам. А ирландских сепаратистов, пробовавших поднимать волнения, без долгих проволочек вешали.
В России же рабочие могли бастовать и митинговать сколько угодно. Во время войны! Вопрос о их мобилизации правительством поднимался, но… только развели руками. Потому что такой закон не могли принять без Думы, а все сознавали, что в Думе у него нет никаких шансов на прохождение. Когда французский министр Тома во время своего визита советовал российскому премьеру Штюрмеру навести порядок и милитаризовать рабочих, тот ужаснулся: «Милитаризовать наших рабочих! Да в таком случае вся Дума поднялась бы против нас!»
Власть очень мягко подходила и к явным врагам и вредителям. Балтфлот, стоявший в финском Гельсингфорсе, подвергался самому интенсивному воздействию германской и большевистской пропаганды. И в октябре 1915 года случился бунт на линкоре «Гангут». После чего на «Гангуте», крейсере «Россия» и в Кронштадте была раскрыта обширная подпольная организация. Состоялся военно-полевой суд. И что же? По законам военного времени… лишь двоих руководителей, Ваганова и Янцевича, приговорили к смертной казни, да и то царь помиловал, заменил пожизненной каторгой. Другие отделались разными сроками заключения, а то и ссылки (в мирный и безопасный тыл!) А большинство арестованных вообще не судили, свели в матросский батальон и отправили искупать вину на сухопутный фронт, под Ригу. Однако батальон отказался воевать, не выполнял приказов и принялся разлагать солдат соседних частей. И… как думаете, наказали их? Расстреляли? Нет. Просто расформировали батальон, а матросов… вернули на свои корабли. Вот и судите, может ли выиграть войну государство, действующее подобным образом?