Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:
А контролировать действия регента Ленин не мог. Регент сам его контролировал. Решал, кому дать свидание с вождем, кому нет. Присылал секретаря международной социалистической комиссии Балабанову, комиссара 4-й армии Линде, делегатов съезда компартии Украины. Нетрудно отметить – малозначащих, второстепенных работников, которые и Ленина развлекут, и сами будут с квадратными глазами ходить от столь высокой чести. Но ни разу за время пребывания Владимира Ильича в Горках к нему не допускался ни один высокопоставленный руководитель партии и правительства. Только Свердлов.
Он делает все, чтобы подольше придержать там Ленина. По его указанию Мальков начинает ремонт в кремлевской квартире вождя (хотя
18 октября Ленин вернулся в Москву. И к рычагам власти. А вскоре и Дзержинский возвратился… Период свердловского регентства продолжался почти два месяца! Почти два месяца страна и партия жили без Ленина, по манипуляциям его «правой руки». Причем Свердлов явно нацеливался на более фундаментальный перехват власти, устраняя из руководства «не своих» людей. Но и завершилось регентство вполне мирно, Владимир Ильич вернулся, и Якову Михайловичу пришлось уступить ему председательские места в Совнаркоме и ЦК.
Как же объяснить эти странности? Однозначного ответа нет. Можно выдвинуть несколько версий. Первая – что Свердлов в самом деле готовился избавиться от Ленина. Но не сумел этого сделать. Причины могут быть различными. Например, не нашел исполнителя (любой наемный убийца без труда понял бы, что он тоже обречен). Или не успел организовать. Или что-то сорвалось. Или «силы неведомые» запретили такую акцию по своим соображениям. Не исключено, что и сам Яков Михайлович отказался от замысла. Счел, что два покушения подряд – слишком подозрительно и опасно для него. Или понял, что другие члены ЦК не дадут ему захватить власть, и обладать ею он может только в прежнем варианте, из-за спины Ленина. Или не сошлись какие-нибудь его магические гадания?
Вторая версия – что Свердлов старался лишь на время убрать вождя. Пытался приучить партию и народ к своей роли преемника. Дополнительно возвыситься таким способом. Надеялся на случайность, на свою дьявольскую «избранность» и везучесть. Вдруг у Ильича осложнения начнутся после ранения, вдруг кирпич на голову упадет? Оптимальным для регента быт тот самый вариант, который реализовался в 1920-х – больной и беспомощный Ленин в Горках, вот и «рули» от его имени. А может, Яков Михайлович и не выжидал случайностей, но сам старался их вызвать ритуалами своей черной магии? Ведь и впрямь в Горках случилось в этот период несколько чрезвычайных происшествий. Пожар на чердаке. Обвалился потолок в комнате, где жил Ленин…
Или Свердлов просто старался дотянуть до такого события, как начало «мировой революции»? Которую он, находясь на вершине власти, попытался бы возглавить. Но недалекий и прямолинейный матрос Мальков не сумел толком соврать. И дотянуть не удалось. Чуть-чуть…
29. К мировому пожару!
Все же талантов организатора и, не побоюсь этого слова, царедворца, у Свердлова было не отнять. Сорвались прежние задумки, не получилось продержать Ленина в Горках подольше – но Яков Михайлович не унывает. И тут же обыгрывает само возвращение Ленина! Начинается вдруг непрерывная череда торжественных мероприятий, сборищ, форумов, празднеств. Объединенное заседание ВЦИК, Моссовета и рабочих организаций. I Всероссийский съезд союзов рабочей и крестьянской молодежи. I Всероссийский съезд работниц. Открытие обелиска Свободы на месте снесенного памятника Скобелеву. Закладка «Дворца рабочих». Открытие временного памятника Марксу и Энгельсу. Открытие мемориальной доски памяти жертв революции. VI Всероссийский съезд Советов…
И Свердлов окунает Ленина во все эти торжества. Таскает по ним и всюду выставляет его в качестве парадной фигуры. Наподобие «свадебного генерала». И всюду опять вздымается волна славословия, здравиц, обожествления. «Великий», «мудрый», «дорогой» – вернулся! Яков Михайлович отравляет вождя этой лестью, приучает к ней. А сам ведет себя, как сын, в дом которого прибыл долго отсутствовавший любимый отец. То есть дом-то сын устраивал, и он водит отца, демонстрируя и хвастаясь – вот как я сделал, вот как у меня хорошо все получилось. Но при этом и отца демонстрируя домочадцам – вот он какой у меня, видите? Это не чей-нибудь, это мой отец…
Снова он отличается неимоверной услужливостью, снова расстелиться готов перед вождем. Снова проявляет способности даже мысли предугадывать, прославившись своим «уже». Ильич о чем-нибудь только заикнется – а от Якова Михайловича слышит: «Уже». В смысле – уже исполнено. Доходит до того, что Ленин перед совещанием в Доме союзов разговорился в фойе с товарищами: а хорошо бы, дескать, на недавно открытом обелиске Свободы высечь текст советской Конституции. Тут и Свердлов подходит. Ленин обращается:
– Яков Михайлович, следовало бы подумать о том, чтобы текст нашей Конституции запечатлеть на обелиске Свободы перед Моссоветом. Как ваше мнение?
И слышит в ответ:
– Ну что ж! Вот после собрания и пойдем посмотрим, как оно получилось. Как раз вчера текст Конституции высечен. Уже готово.
Небось сам и подбросил идею через третьих лиц. Или узнал, о чем Ильич раньше проговорился… А на VI съезде Советов, который, как обычно, вел Яков Михайлович, он разыграл особый «режиссерский» прием. Ленин почему-то задержался. Скорее всего, было подстроено, чтобы задержался, машины-то подчинялись Свердлову. Он открыл съезд, предложил избрать Ленина почетным председателем. Избрали с воодушевлением и восторженными аплодисментами. После чего Свердлов исподтишка оглянулся за кулисы, сделал эффектную паузу и объявил:
– Слово предоставляется… Владимиру Ильичу… Ленину!
Результатом стал шквал, буря оваций. Как писал П. И. Замойский, «напряженная секунда тишины… и вдруг весь зал, все ярусы от пола до потолка, все ложи огласились таким грохотом, что казалось, рухнут и потолок, и стены театра».
Во время работы съезда пришли и сведения, что началась Она! «Мировая революция»! Прорыв Антанты на Балканах и капитуляция Болгарии вызвали цепную реакцию. Армии Салоникского фронта, продвигаясь, угрожали Константинополю, и 30 октября капитулировала Турция. А у Австро-Венгрии теперь открылась вся восточная граница, которую защитить было нечем – и в эту огромную дыру нацеливались войска Антанты, наступающие с Балкан. 3 ноября капитулировала и Австро-Венгрия, тут же рассыпавшись на части и заполыхав революциями. А как только в Германию пришли известия о крушении последней союзницы, начались волнения в Берлине, Киле, Гамбурге, Бремене, Любеке, Мюнхене. Вильгельм II быстренько отрекся и в тот же день сбежал в Голландию – повторять судьбу русского царя ему не хотелось. Власть перешла к демократам-масонам: германские деловые и политические круги наивно сочли, что западные государства отнесутся к такому правительству более снисходительно. 11 ноября в Компьене было подписано перемирие…