Магический лабиринт
Шрифт:
— Выпьете что-нибудь? — спросил Иоанн.
— Нет, благодарю вас. Надеюсь, вы позволите мне остаться на борту, капитан. Я прибыл сюда, чтобы сопровождать вас до нашей столицы. Мы приветствуем вас с миром и любовью и надеемся, чти вы пришли к нам с теми же чувствами. Ла Виро хочет встретиться с вами и благословить вас. Быть может, вам захочется немного побыть у нас и размять ноги на берегу. Вы можете оставаться столько, сколько вам будет угодно.
— Я, как вам известно, не вашего вероисповедания, — сказал Иоанн, принимая от денщика чашу с виски. — Но к вашей Церкви отношусь с глубоким
— Я рад это слышать. — Герман счел за благо не заговаривать о том, что Иоанн совершил в Пароландо. Возможно, король изменился. Сомнение трактуется в пользу обвиняемого.
Капитан распорядился о помещении для Геринга. Его поместили на техасской палубе, служащей продолжением камеры под мостиком и занимавшей переднее правое крыло посадочной палубы. Там жили старшие офицеры.
Иоанн спросил Геринга о его земной жизни. Тот ответил, что о прошлом не стоит говорить. Только настоящее имеет значение.
— Возможно, — сказал Иоанн, — но настоящее — это итог прошлого. Если вы не хотите говорить о себе, то, быть может, расскажете о Вироландо?
Вопрос был законный, хотя неясно было, не хочет ли Иоанн выведать, каков военный потенциал государства. Геринг не собирался сообщать, что такового не имеется вообще. Пусть сам выясняет. Однако он дал понять, что никому из команды «Рекса» не разрешат сойти на берег с оружием.
— Будь это в другом месте, я бы не послушался, — улыбнулся Иоанн. — Но я уверен, что в сердце Церкви мы будем в безопасности.
— Этот край, насколько мне известно, уникален, — сказал Герман. — И рельеф, и население — все здесь не такое, как везде Первое вы можете видеть сами. — И он показал на скальные столбы.
Да, это поистине страна колонн. Но чем же ваши граждане отличаются от других?
— Почти все они — дети Реки. При первом воскрешении этот район заселили детьми, умершими в возрасте пяти-семи лет. Их было около двадцати на каждого взрослого. Нигде больше я не слыхал о такой пропорции. Дети были собраны из разных мест и времен, принадлежали к разным нациям и расам. Лишь одно у них было общее — испуг. К счастью, взрослые происходили в основном из мирных и прогрессивных стран — из Скандинавии, Исландии, Швейцарии двадцатого века. Эта страна не знала ожесточенной борьбы за власть, шедшей в других местах. Пролив на западе служит преградой между нами и титантропами, живущими за ним Люди, обитающие ниже по Реке, отличаются столь же мирным нравом. Поэтому взрослые сумели посвятить все свое время заботе о детях.
Потом Ла Виро стал рассказывать повсюду о своей встрече с одним из таинственных существ, создавших этот мир. Его постигла бы судьба всех пророков в начале их пути — то есть осмеяние со стороны многих и признание немногих. Но Ла Виро имел при себе нечто больше слов и убеждений — веское, осязаемое доказательство. Такого не было больше ни у кого — стало быть, эту вещь произвели этики.
Это был Дар, как его обычно называют. Вы увидите его в Храме Это золотая спираль. И вот Ла Виро обосновался здесь.
Дети воспитывались в строгости и любви, и это они создали культуру, которую вы видите вокруг.
— Если ваши граждане столь же прекрасны духовно, как их страна на вид, — сказал Иоанн, — то они, должно быть, ангелы.
— Они люди — и поэтому здесь не Утопия и не рай. Однако я убежден, что нигде больше вы не встретите столько искренне дружелюбных, открытых, щедрых и любящих людей. Здесь очень приятно жить тому, кто им близок по духу.
— Пожалуй, можно будет устроить здесь длительную стоянку У нас моторы нуждаются в перемотке, а на это нужно время.
— Срок вашего пребывания здесь зависит только от вас. Иоанн бросил на Геринга проницательный взгляд. Тот улыбнулся. «Прикидываешь, какую бы пользу извлечь из вироландцев? Или просто надеешься здесь отдохнуть, не опасаясь, что твой пароход захватят?»
В это время в рубку вошел человек ростом около шести футов, покрытый бронзовым загаром, широкоплечий и с выпуклой грудью. Его прямые волосы были черны как смоль и густые черные брови нависали над свирепыми черными глазами. Герингу редко доводилось видеть такие сильные лица. Вошедший излучал то, что в детские годы Геринга называлось «животным магнетизмом».
— А вот и Гвалхгвинн, — сказал Иоанн, — капитан моих десантников. Познакомьтесь. Превосходный парень, отменный фехтовальщик и стрелок из пистолета, величайший игрок в покер. Он валлиец и по обеим линиям происходит от королей, коли не врет.
У Геринга вся кровь отхлынула от сердца.
— Бартон! — прошептал он.
Никто, похоже, не расслышал, что он сказал.
Увидев пораженное, но тут же невозмутимо застывшее лицо Бартона, Геринг понял, что тот узнал его. Бартон, услышав, что перед ним брат Фениксо, посланник Ла Виро и священнослужитель, поклонился и проговорил с насмешливой улыбкой:
— Ваше преподобие…
— У нас в Церкви не приняты такие обращения, капитан, — заметил Геринг. Бартон знал это, конечно, — он просто издевался.
Пусть его. Главное то, что он, похоже, не собирается открывать, что брат Фениксо — на самом деле Геринг. Не потому, что так любит Геринга, а потому, что в случае разоблачения Геринг назовет настоящее имя Бартона. А ставка Бартона, как видно, гораздо крупнее, чем у Геринга. Геринг мог бы и не скрываться — ему просто не хотелось объяснять, почему он теперь принял новую веру. Такой рассказ занял бы слишком много времени, и все равно многие не поверили бы в искренность его обращения.
Король Иоанн усердно занимал своего гостя, решительно, по всей видимости, не признавая в нем того, кого когда-то огрел по голове рукояткой пистолета. Геринга такое положение дел очень устраивало. Если Иоанну думается, что он запросто сможет запугать и ограбить местное население, лучше ему не знать, что здесь присутствует его давняя жертва. Полагая, что Фениксо — просто безобидный священник, король может в чем-то раскрыть свои замыслы.
Возможно, конечно, и то, что Иоанн переменился к лучшему. Разве стал бы Бартон в противном случае служить королю?