Магический лабиринт
Шрифт:
— Раньше с нами плавал Амадей Моцарт, — сказал Сэм. — Он действительно великий композитор, некоторые считают — величайший из всех. Однако он оказался таким скверным человечишкой, таким ябедой, распутником и трусом, что я выкинул его с корабля.
— Моцарт? — сказала все та же женщина. — Боже мой, Моцарт! Вы просто скотина — как вы посмели так поступить с замечательным композитором, с гением, с божеством?
— Мэм, поверьте мне — он сам меня до этого довел. Если вам не нравится мое поведение, можете уйти. Десантник проводит вас на берег.
— Хреновый из вас
— Как сказать.
Группа шла вдоль прохода к носу мимо дверей кают. Последней справа была каюта Клеменса, и он показал ее туристам. ИХ удивленные и восторженные возгласы доставляли ему удовольствие. Наискосок, сказал он, живет его телохранитель Джо Миллер со своей подругой.
За капитанской каютой помещалась клетушка с лифтом, идущим на нижний из трех этажей рубки. Этот уровень назывался палубой «Е», или наблюдательным пунктом — там стояли мягкие стулья, кресла и небольшой бар. В окнах имелись опоры для пулеметов, стреляющих пластиковыми или деревянными пулями.
Следующий этаж мостика именовался палубой «Ж», или артиллерийской палубой, поскольку там стояли четыре двадцатимиллиметровых паровых орудия. Снаряды к ним подавались через загрузочные шахты с котельной палубы.
Последняя палуба, «Ж», собственно рубка, была вдвое больше предпоследней.
— Хоть танцуй, — говорил Клеменс, ничего не имевший против преувеличений, особенно когда преувеличивал он сам.
Он представлял гостям радистов и операторов радара, первого помощника, офицера по связи и рулевого. Последним был Генри Детвейлер, француз, эмигрировавший на Средний Запад Америки в начале девятнадцатого века. Сначала он стал рулевым на речных судах, потом капитаном, а в конце концов — владельцем нескольких пароходных компаний. Умер он в Пеории, штат Иллинойс, в своем похожем на дворец особняке.
Первый помощник, Джон Байрон, был англичанин (1723–1786). Мичманом он участвовал в знаменитом, кругосветном походе Энсона, но потерпел крушение у чилийского побережья. Став адмиралом, он заслужил прозвище «Джек-Ненастье», ибо его флот, выходя в море, каждый раз попадал в сильный шторм… — А еще он приходится дедом знаменитому или печально знаменитому поэту, лорду Байрону, — сказал Сэм. — Верно, адмирал?
Байрон, невысокий блондин с холодными голубыми глазами, кивнул.
— Адмирал? — удивилась женщина, все время цеплявшаяся к Клеменсу. — Но если вы капитан…
Сэм, затянувшись сигарой, ответил:
— Да, я единственный капитан на борту. Остальные у нас — от адмирала и ниже. Моими воздушными силами, которые состоят из четырех пилотов и шести механиков, командует генерал. Десантниками тоже. Последний, между прочим, служил генералом в армии Соединенных Штатов во время гражданской воины. Он чистокровный индеец, вождь племени сенека. Зовут его Эли С. Паркер, а по-ирокезски Днехогава, что означает «Хранитель Западных Ворот». Он получил хорошее образование и на Земле был инженером-строителем. В гражданскую войну он состоял при штабе генерала Улисса С. Гранта.
Дальше Сэм показал, как управляется судно. Рулевой сидит в кресле, по обеим сторонам которого из пола торчат металлические рычаги. Эти рычаги регулируют задний или передний ход колес, а также скорость их вращения. Впереди, на контрольной панели, имеется множество приборов, среди них несколько генераторов колебаний.
— Вот это сонароскоп. С его помощью рулевой определяет глубину Реки, расстояние от берега и следит, нет ли в воде крупных, представляющих опасность предметов. Когда рулевой включает автоматическое управление — вот этот диск, — ему только и дел остается, что следить за сонароскопом да наблюдать за берегами. Если автоматика вдруг откажет, можно включить запасную систему и в это время наладить основную.
— Выходит, управлять пароходом легко? — спросил кто-то из мужчин.
— В общем, да. Но только опытный рулевой способен справиться с непредвиденными трудностями, вот почему почти все они — ветераны-речники с Миссисипи. Сэм обратил общее внимание на то, что рубка находится в девяноста футах над поверхностью Реки, а также на то, что мостик, в отличие от земных судов, расположен по правому борту, а не в центре палубы.
— От этого «Внаем не сдается» еще больше походит на авианосец.
Гости наблюдали, как тренируются десантники на летной палубе и как множество мужчин и женщин практикуются в боевых искусствах: борьбе на мечах, копьях, ножах, топорах, в стрельбе из лука.
— Каждый член команды, включая меня, обязан владеть всеми видами оружия. Кроме того, каждый должен уметь заменить любого другого. Их всех обучают электротехнике, электронике, слесарному делу, умению командовать и править судном. Половина команды научилась играть на фортепиано Или на других инструментах. На этом судне больше людей, владеющих множеством профессий и ремесел, чем где-либо еще на планете.
— А капитаном тоже бывают все по очереди? — спросила надоедливая женщина.
— Нет. Это единственное исключение, — ответил Сэм, хмуря густые брови. — Всем свою голову не приделаешь.
Он нажал одну из кнопок на панели. Завыли сирены, и Джон Байрон велел офицеру по связи отдать через селектор команду «Мостки готовь». Сэм перешел на правый борт, пригласив с собой туристов. Те ахнули, увидев длинные и толстые металлические брусья, выдвинувшиеся из трех нижних палуб.
— Если мы не сумеем потопить «Рекс», — сказал Клеменс, — то перейдем на него вот по этим мосткам.
— Прекрасно, — сказала женщина. — Но ведь команда «Рекса» тоже может перейти к вам на борт по своим мосткам.
Голубовато-зеленые глаза Сэма сверкнули над ястребиным носом.
Однако другие туристы были так изумлены и так трепетали, что Сэм напыжился, словно индюк. Он всегда восхищался разными механическими штучками и любил, когда другие разделяли его энтузиазм. На Земле он обанкротился как раз из-за своего интереса к новомодной технике, вложив средства в не оправдавшую себя буквопечатающую машину Пейджа. Женщина не унималась:
— Что вы скажете о железе, алюминии и прочих металлах? Эта планета крайне бедна минералами. Где вы их взяли?