Магиер Лебиус
Шрифт:
Никогда и нигде прежде Дипольд Славный не видывал таких машин.
Хитроумная механическая штуковина, с которой навеки были связаны эти несчастные, больше всего походила на гигантскую кровать под полудюжиной путаных балдахинов. Материал – дерево, тонкий металл, стекло, выделанная кожа и еще бог знает что… Вся конструкция водружена на массивную, надежную плиту литой неподъемной станины, но сама на вид не очень-то и прочная. А кое-где и откровенно хрупкая.
Странное «ложе» это имело множество трудноразличимых издали перевитых друг с другом отростков, терявшихся в колдовском тумане. У выпуклого «изголовья», поблескивающего тонкой сталью, гнутой медью и округлыми
Машина эта, собственно, и оглашала всю мастераторию дышаще-скрежещущими «уф-ф-фь-ю-икщх-х-х-дзянь!» «Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – звуками. А в действие аппарат, по всей видимости, приводили как раз два приставленных к нему… вставленных… вживленных в него человека. Или все же нечеловека?
Тогда кто же качает блестящие стальные рычаги? Кто они?
ГЛАВА 48
Дипольд подошел. Но не очень близко. И очень осторожно. Как бы не цапнули его эти двое, как бы не дотянулись со своего вечного постамента. Но нет, пока вроде хватать не собираются. Пока его вообще не замечают. Руки работников лежат пока на ручках рычагов. Или это ручки в руках. Не понять – где что, что где.
Пар. Дым…
Вверх-вниз.
«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»
«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»
Еще один шаг. Пфальцграф подступил чуть ближе. Присмотрелся внимательнее. Попытался разобраться, где же все-таки кончается рукоять машины и начинается пятипалая человеческая рука.
Не смог.
Не было здесь согнутых пальцев, обхвативших металл ладоней, сжатых кулаков. Все здесь оказалось слитым воедино. Как ноги людей (нелюдей?) и основание чудовищной машины. Рычаг являлся продолжением руки, рука являлась частью рычага. Невиданные арбайтеры [17] магиерской мастератории были намертво прикованы, припаяны, приварены к своему рабочему месту за все четыре конечности. С этими двумя Лебиус обошелся еще похлеще, чем с Мартином.
17
Арбайтер – рабочий, работник (нем.).
Что ж, вот и объяснение, почему дверь магилабор-залы не заперта. О каком побеге тут может идти речь? Как тут убежишь? Да ни о каком! Да никак! К тому же, судя по выражению лиц этой пары, точнее, по отсутствию всякого осмысленного выражения на их лицах, работники магиера не думали ни о чем, кроме работы. А скорее всего, и саму работу тоже выполняли бездумно, механически. Будучи уже сами неразумными деталями жутковатой машины Лебиуса.
Дипольд уже смекнул, что эти два человека, недочеловека, получеловека что-то куда-то слаженно перекачивают – вдвоем, на пару. Четырьмя руками-рукоятями. Двумя рычагами. А вот что именно они качают и зачем, пфальцграф понять не смог. Чем вообще была магиерская машина? Что она такое?
Дипольд подошел еще ближе, почти вплотную.
Какие-то мехи? Нет, скорее насос. Большой. Сложной, странной конструкции. Там-сям наружу выступало переплетение труб, трубок, трубочек из ведомых и неведомых Дипольду материалов. Вот чем оказались странные отростки балдахинистого «ложа».
В случайные прорехи или в специально для того проделанные отверстия выходят пар и жар. И хлад. И струйки дыма. И невыносимая острая вонь, от которой хочется воротить нос даже после смрадной темницы. Все это под давлением выплескивалось,
По магилабор-зале витал то ли конденсат, то ли рассеянная мельчайшая взвесь каких-то магических эликсиров, увлажняющих воздух, но отчего-то не оседающих на пол и стены. Блестящие округлые капли, искристые колючие льдинки, невесомые, постоянно меняющие свой собственный цвет, а заодно подкрашивающие клубы дыма и пара граненые алмазики…
И «Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзяньЬ. «Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» Чудовищный механический орган с двумя рычагами, с двумя «музыкантами», вмонтированными в него, слитыми с ним руками и ногами, все наигрывал и наигрывал пронзительную мелодию, от которой ныли зубы и ломило сердце. И не понять – для чего играл, зачем… Снаружи, за решетчатым окном, какофонии, изрыгаемой магиерским насосом, восторженно подвывал ветер.
Дипольд обратил внимание, что многочисленные трубки-отростки разного диаметра, выходившие из странной машины, тянутся в одну сторону. В дальний конец комнаты, вовсе уж густо занавешенный практически недвижимым туманом. Трубки были металлические и керамические, были и кожаные «кишки». Были прозрачные (стекло, наверное) и сплошь дырявые, но чудесным образом не выпускающие своего содержимого. И еще невесть какие были трубки. И по всем этим извилистым, скрученным, спиральным дорогам перекачивалось… Что – опять не понять. Что-то красное. И черное. И зеленое. И желтое. И белесое. И почти бесцветное. И совершенно бесцветное. И жидкость. И твердая сыпь. И газ? Дым? Пар? И туда, и сюда. И туда-сюда. И сюда-туда…
Спросить бы, выяснить.
– Эй! – на окрик Дипольда двое у насоса… при насосе… в насосе… обратили не больше внимания, чем на его появление.
Ничуть не смутила их, впрочем, и яростная колотьба, обрушившаяся вдруг на запертую изнутри дверь мастератории. Ага, началось! Оберландская стража не сразу, но все же сообразила, где следует искать беглеца. Впрочем, это им сейчас поможет мало: дверь магилабор-залы крепкая, засов прочный. Первый натиск выдержит. И второй, и третий тоже…
– Эй! – вновь позвал пфальцграф странных работников без ног и с руками, таковыми, по сути, уже не являющимися.
Опять никаких эмоций. Оба попеременно нагибаются и разгибаются в бесконечном механическом ритме…
Вверх-вниз.
Сосредоточенные на одной лишь непостижимой для непосвященного работе. Полностью поглощенные монотонной однообразной работой. Дипольд еще раз глянул на руки и ноги этих двоих. Да, именно поглощенные. В прямом смысле слова.
Оба работали как заведенные.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Как заведенные. В самом деле… И без всякого «как». Качают себе мехи невиданного органа, не отрываясь, не имея возможности оторваться от рукоятей. Поднимают и опускают длинные рычаги…
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Гоняют разноцветные и бесцветные потоки по разноразным трубкам. Играют без конца занудную «уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» мелодию.
Бесстрастные лица. Мертвые глаза. Нет, точно, не люди они! Ну, или не совсем люди. У обычного человека спина давным-давно бы взмокла от такой работы. А у этих спины сухие. Совсем. И кожа к тому же оттенка какого-то тухловато-зеленоватого.
Неживые это… или очень близкие к тому слуги прагсбургского магиера-некроманта. Нелюди, люди-механизмы. Но что, геенна огненная обоих их побери вместе с Лебиусом в придачу, что они все-таки здесь делают?!