Магинари. Облики Тьмы
Шрифт:
– Эм… – только и смогла произнести девушка. Она чувствовала себя, словно осел, и вдобавок все слова вылетели из головы.
– У меня нет кабинета. – развел руками Харис – А следующий разговор не терпит посторонних ушей. – Харис втолкнул девушку в свою спальню – Если мы будем говорить про обучение магии – не хочу чтобы кто-либо знал о том, что я могу, а что мне не по силам.
– А мне что с того перепадет? – девушка скрестила руки на груди.
– Я могу учить тебя магии нашего мира.
Принц силой воли придвинул к тому месту, где они стояли два глубоких кресла с высокими спинками-куполами, оббитые зеленым бархатом. Не церемонясь, принц плюхнулся в одно из них, привалившись на мягкие подушки. Далее,
Тильда медленно опустилась во второе кресло, затем, отрицательно покачав головой, ответила на предложение Хариса.
– Я никогда не стремилась использовать свою силу, никогда не умела полностью владеть ей, и когда рискнула проявить ее – появилось то, что уничтожило мой мир. Не думаю, что это совпадение.
– Тогда что ты хочешь? Я согласен на все, ради того, чтобы ты раскрыла мне секреты магии Земли.
Тильда горько усмехнулась.
Ей безумно хотелось проводить больше времени с принцем. Проводить его наедине с Харисом. Заниматься тем, что они оба умеют делать. Использовать возможность узнать его настоящего. Но, только не используя магию. От этой мысли у нее леденело сердце. Магия для Тильды была слишком непонятна и слишком знакома. Она наполняла ее теплом, вселяла в сердце ощущение счастья, и вместе с тем была слишком соблазнительной, чтобы отказываться от этой силы раз за разом. Перед глазами всплывали видения смерти ее родителей; бродящих по безлюдным городам вездесущих в поисках свежей крови; красное небо, озаренное сотнями ракет, летящих на мирно спящие города. Она слышала голоса погибающих друзей, попавших во власть магинари и в нос вновь бил запах мертвечины и пепелищ. Магия ее мира была слишком опасна, чтобы пускать эту силу в иной мир, более прекрасный и слабый.
– Нет, только не моя сила. – отмахнулась Тильда.
– Боишься, что я окажусь сильнее? – подстрекнул Харис.
– Нет. Боюсь, что сильнее окажусь я.
Принц поубавил задора и насторожился. Он подался вперед, вглядываясь в лицо Тильды.
– Ты настолько не умеешь владеть своими силами?
– Понимаешь, когда она нарастает во мне, как это было сегодня, без моего обращения к ней, сама собой. Когда она захлестывает, возвышает надо всем миром, и стоит лишь подумать о чем-то (неосторожное желание или даже меньше) и магия все делает сама. В такие времена мне становится страшно, что в следующий раз я не удержу контроль, что я неосторожно пожелаю кому-то вреда, и это исполнится. Она во мне, но я боюсь, что она станет мной.
– Никогда не ощущал подобного. – восхищенно выдохнул молодой маг.
– Как это возможно?
– Моя магия, словно пламя далекой свечи в темноте. Я тянуть с нему, зачерпываю. Порой оно может обжечь, а порой и ускользнуть, но я прикладываю все силы воли, чтобы схватить его и завладеть им. Понимаешь, подчинить силу себе, а не подчиниться ей. – принц задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла, исполненного в виде павлина.
Тильда задумалась, припоминая, как несколько раз, когда они сражались с магическими существами. Самое ясное из них было о том, как парочка паруа, похожих на червей с длинными рогами, несколькими рядами глоток и острых зубов, покрытые вонючей (но к счастью не ядовитой) слизью, решила попробовать принца на вкус. Заклинания Хариса не сработали. Тогда Кайя пришлось чуть ли не собственной головой лезть в зубастые пасти существ паруа, созданных воображением колдуна-неумехи. Но все же капитан отвоевал несостоявшийся ужин в виде младшего принца даорской империи. А последний заявил, что паруа просто невосприимчивы к магии, хотя убили их как раз заговоренной сталью Ваки. Девушка еще тогда заподозрила, что с силой принца что-то не в порядке. Но спросить тогда значило раскрыть свои умения.
Теперь же все встало на свои места.
– Я не могу в таком виде разговаривать. – внезапно нарушил тишину Харис. – Прости, мне надо переодеться.
Рывком он поднял себя руками с кресла, подтягиваясь за подлокотники. Тилтьда тут же подхватилась на ноги.
– Можешь подождать здесь. – махнул принц уже направляясь к дальней ширме, за которой скрывался вход в гардероб.
Словно дрессированная собака по команде, девушка опустилась обратно в кресло. Ища чем занять себя, она рассматривала покои принца.
С потолка угрожающе свисала люстра. Она была таких громадных размеров, вся украшена серебром, каплями хрусталя и бусинами изумрудов, что девушка подумала, что без магии тут не обошлось – и чтобы изготовить ее, и чтоб она удержалась на потолке, не обрушив его вслед за собой.
Справа располагалась – а иначе не сказать – широкая невысокая кровать с высоким изголовьем, с массивными ножками в форме медвежьих лап, и медными столбиками по углам, которые поддерживали пологи огромного балдахина, свисавшего с потолка. У ног стояла банкетка с десятком подушек изумрудного цвета. Шерстяные покрывала валялись на кровати, словно непотребные тряпки. Кроме балдахина кровать закрывали от посторонних глаз белоснежные прозрачные тюли. По обеим сторонам от кровати висели гобелены, скрывающие стены от пола до потолка. «Наверно, на сплетение такой штуки ушла целая жизнь, а то и две.» – подумала мельком Тильда.
Напротив кровати, шагах в двадцати, если точнее, находился камин, украшенный хризолитами. Рядом с ним стояли те самые кресла, в одном из которых сейчас сидела Тильда, которые принц одной лишь силой воли перенес прямо к входной двери. Над камином висело громадное зеркало в серебряной раме. Дальше за ним находилась ширма гардероба. С другой стороны стояло подобие рабочего стола. Конечно, он не был завален бумагами, сломанными письменными палочками или магическими приспособлениями. Стол был в идеальном порядке. Слева на право стояли светильник, затем подставка с письменными палочками, пресс-папье, шкатулка с сургучовым бруском и парой зеленых лент, и стопка чистых бумаг.
По левую сторону от кровати Тильда без особого труда заметила двери тайного хода, вместо ручки которых служил лепной цветок кольквиции. Стебелек был отлит из серебра, а лепестки вырезаны из розоватого мрамора.
Все мерцало и сверкало нестерпимой роскошью. Позолота блестела, словно осеннее солнце в желтой листве, изумруды искрили, как беснующееся зеленое пламя, жемчуга поблескивали, словно клыки дракона, перламутр манил призрачным мерцанием, словно в небольших квадратиках были заключены настоящие духи, а кремовый мрамор был похож на шоколад с карамельными прожилками. Изумрудов, конечно, здесь было больше всего. Даже в императорской сокровищнице не так много этих камушков, сколько в комнате младшего сына Сарки.
Возле самой кровати, напротив того места, где сейчас находилась Тильда, стоял бар, заставленный не только полупустыми бутылками и стаканами, но и всякого рода бутылочками и склянками, словно от волшебных зелий. Над ним висело еще одно серебряное зеркало, на мерцающей поверхности которого мелькали три алых огонька. Цветок перламутровой кольквиции венчал узоры, окружающие раму. Такие цветки в виде узоров, лепнины или вышивки телохранительница видела по всей спальне принца Хариса.
Сердце девушки взволнованно заплясало в груди. Она много раз слышала про такие заговоренные зеркала, но еще ни разу не видела их в действии. Однако больше ее взволновало количество магических снадобий, которые использовал молодой маг. Судя по этикеткам на бутылочках, молодой принц испытывал трудности и при пробуждении, и при засыпании, страдал от головной боли, старческой забывчивости, озлобленности при беременности, отеками пальцев рук и еще массой неприятнейших симптомов разных болезней.