Магиня-бастарда
Шрифт:
— Что-то случилось? — Встревожено спросил он.
— У родителей командировка случилась до осени. Снова в поля поехали.
— Зачем? — Не понял ветер.
— Они у меня геологи. Что-то ищут все время, а в свободное от изысканий время воспитывают меня. — со вздохом посмотрела на ветра. — Снимай свой морок, пойдем на кухню готовить ужин.
Ветер сделал пасс рукой — современная одежда улетучилась, и он остался в белоснежной рубашке с широкими рукавами и узкими высокими манжетами и темно-зеленых бриджах, камзол от которых лежал на кресле
«Хорош! Просто сказка!» — Ветер заулыбался. — «Заметил, блин!»
Холодильник был забит до отказа всякой всячиной. Видимо, родители успели позаботиться о бедном дитяти и сбегали по магазинам. Это уже радует. Настроение все равно куда-то улетучилось.
— Яичницу с колбасой будешь? — Я уставилась на ветра из-за двери объемного холодильника.
— Не знаю, что это такое, но буду.
Пусть бы только не согласился! Варить сегодня не было никакого желания.
В сковородке заскворчало масло и румянились ломтики сырокопченой колбасы. Я окинула оценивающим взглядом Золтана сверху вниз и разбила четыре яйца. На свой взгляд получила немой вопрос с изломом бровей.
«Что? Тебя так еще никто не оценивал?»
Себе разбила парочку. Через пару минут мы поедали быстрый и вкусный ужин.
— И все-таки не понял, почему ты меня одарила таким взглядом, словно хотела поджарить?
«Не выдержал! Бинго!»
— Я ошенивала твои вожможности по уништожению жареных яиш, — постаралась улыбнуться, но с полным ртом это сложно.
— Понятно, — и ветер отправил в рот приличный кусок жареной колбасы.
Вскипел чайник и выключился. Я закинула в кружки по пакетику черного чая, налила кипятку и поставила напротив наших тарелок.
— А это что? — Золтан потянул за веревочку вверх и из кружки поднялся мокрый заварочный пакетик.
— Чай. Черный. В пакетиках.
Он попробовал и его гримаса выразила полное недоумение.
— Так ведь он не сладкий!
— Вот тебе чайная ложка, — я достала из ящика маленькую ложечку. — Вот тебе сахар, — показала на маленькую сахарницу, стоящую на столе. — Сам разберешься, сколько тебе надо сыпать.
Ветер разобрался тремя ложками сахара в кружку.
Поужинав, отнесла в свою комнату сумки с книгами и конспектами, выложила все на стол и принялась отбирать все, что нужно для завтрашних занятий. Надо было приготовиться и выучить задания.
— Чем будем заниматься? — Спросил ветер, усаживаясь в кресло рядом окном.
— Я собираюсь приготовить на завтра задания. Учебу никто не отменял.
— Это надолго?
— Часа два.
— А мне чем заняться? — Спросил он у меня.
Пожала плечами. Ну, откуда мне знать, чем в свободное, от моих занятий, занимаются ветры. Фу! Тавтология получилась!
— Тогда подремлю в кресле. Согласна? — Я оказалась не против.
Ветер сел поудобней в кресло, вытянул длинные ноги и скрестил на груди руки. Глаза закрыл и задремал.
Изо всех сил старалась не смотреть на дремлющего
Через пару часов у ветра, словно разведчик, открылся сначала один глаз, потом он смачно потянулся и уставился на меня. А я на часы: половина восьмого вечера. Задания были сделаны, и я теперь полностью свободна.
«Уже конец мая и осталось учиться чуть больше двух недель до сессии. Но и сессия мне была не страшна. Почти все зачеты я уже получила. Осталось сдать три и допуск к экзаменам будет получен», — размышляла я, пока не услышала тихий смех.
— Ты чего? — Не поняла и хотела обидеться.
— Ты бы видела всю свою мимику, пока о чем-то думала. По последним выражениям твоего личика я понял, что ты собой довольна, — объяснил ветер.
«Постеснялся залезть ко мне в голову?»
— Ну-у-у, правильно! Да мне осталось сдать всего три зачета и к сессии буду допущена. Осталось-то чуть больше двух недель учиться и ка-ни-ку-лы! — Закрыла глаза, предвкушая, как буду отдыхать.
— Две недели? Хм… Так это совсем ничего! — Воскликнул довольный ветер. — Пройдут незаметно.
«Две недели до совета старейшин…» — Вспомнил он и серые глаза вдруг потемнели, губы поджались и темно-рыжие брови сошлись на переносице. Он застыл, глядя в одну точку.
— Эй! — Я потормошила его за рукав камзола, заглядывая в глаза. — Ты чего?
— А? — Он очнулся и с улыбкой добавил: — Ничего, малышка, все хорошо. Это так… — Он поднялся с кресла, осторожно привлек меня к себе и легонько обнял.
Первый раз меня называли «малышкой». Всегда казалось, что словцо отдает пошлостью, но сегодня оно так не звучало. Несмело обняла его за талию и прижалась щекой к широкой груди. Ой, как хорошо-то. Под моей щекой ускоряло свое биение сердце. Даже через одежду чувствовала приятную щекотку.
«Интересно, а он тоже чувствует ее?» — Ветер фыркнул мне в макушку.
Снова стало уютно рядом с ним. Дыхание его участилось и сильные руки крепче прижали меня к твердой груди, а подбородок лег мне на макушку. Мне так приятно было гладить его руки — крепкие, мускулистые. М-м-м… Столько великолепия рядом со мной никогда не стояло. По телу разливалось непонятное тепло.
«А вдруг он подумает, что я какая-нибудь вертлявая финтифлюшка из-за того, что разрешила ему меня обнимать на втором свидании?» — Ветер отодвинул меня от себя и, сдвинув брови, спросил: