Магистериум морум
Шрифт:
Но тут большая чёрная птица камнем упала с вышины прямо посреди табора крещёных, и демон распознал в ней сначала ворона, а потом — старенького горбатого и носатого мага.
Борн уловил интересные и аппетитные запахи страха, уселся-таки поудобнее и начал шарить внутренним взором по полу колдовского зала, где они с Фабиусом так хорошо проводили вчера время. Куда этот маг запрятал остатки водки?
Бутыль нашлась на лестнице. Борн материализовал водку, налил стопочку, благостно взирая за реку. Там — то ли свежеприлетевший маг увещевал крещёных,
***
— Отдай нам его! Отдай нам нашего бога, и мы уйдём! Он на острове, я узрел там его сияние!
Голосящий крещёный напоминал слепого, так белы были его глаза.
Другие отступники тоже пытались апеллировать к разодетому в меха и бархат столичному магу, но образованностью не блистали, а магистр Грабус плохо понимал лепет черни. Не потому, что как-то особенно презирал её, нет. Просто за 200 лет, что он украл у судьбы, необразованные люди стали выражаться иначе, чем он слыхал в юности.
«Да где же Фабиус? — размышлял он в смятении. — Почему он не спешит сюда, завидев ворона? Неужели ещё не вернулся на остров? Секретарь Совета Магистериума сообщил, что, по сведениям из Ангона, магистр четвёртого дня как отбыл! Здесь пути-то всего на двое суток!»
Крещёные подступали со всех сторон. Грабус ощущал страшную вонь, исходящую от их немытых тел. Сердце его дёргалось от нервного напряжения и усталости: всё-таки магический полёт был тяжёл для старых костей. Но что он мог поделать, если магистерский камень страшно нагрелся на груди и буквально вбросил старика в небо?
Летел он какие-то мгновенья, казалось, сама земля провернулась под ним. Тут же внизу показался знакомый остров, и кто-то сильно закричал, а камень его выспыхнул и рассыпался пеплом…
Грабус затравленно оглянулся: малый рост не давал ему увидеть ничего, кроме черни, толпящейся вокруг. Страх закрался в душу: крещёные кричали злобно.
Старенький магистр, несмотря на свой высочайший ранг, не был боевым магом. Наизусть он помнил лишь самые простые формулы, помогающие в быту. Он был хитрым, искушённым в придворных интригах, но весьма старым и слабым. И растерялся, не зная, что делать с толпой бессмысленных и грубых людей, которых давно не видел так близко.
Грабус прекратил попытки понять, чего от него хотят, и воззвал к Фабиусу, беспомощно задрав куцую бородёнку. Отклика не услышал, зато обнаружил в небе растущую чёрную точку. Маг подслеповато прищурился и сделал усилие, перейдя на колдовское зрение…
К острову приближался ворон. А вдалеке маячил, похоже, ещё один. Неужели не только магистерский камень Грабуса проснулся, и перенёс сюда своего хозяина? Неужели к острову Фабиуса Ренгского летят сейчас все члены Совета Магистериума?
Магистр Грабус приосанился: страх отступил от него.
— Зачем вы собрались здесь, бедные люди? — спросил он голосом хитрым и вкрадчивым.
— На острове спрятали нашего бога! — выкрикнул бельмастый.
— Наш бог — Сатана, — нахмурил седые брови Грабус. — Какого ещё ты хочешь бога, бедный человек? Кто научил тебя ереси?
Рядом с Грабусом, заставив крещёных шарахнуться, камнем упал ворон, оборотившись в самого молодого и воинственного члена Совета, магистра Тогуса, прозванного Твёрдым. Это был крепкий чернобородый старик, много повоевавший в своё время с тварями в Гариене.
— А ну — прочь, черень! — взревел он, едва успев отряхнуться. — Что здесь за вонючее сборище! Я не ошибся, это же Ренге?
Он повернулся к магистру Грабусу и запоздало приветствовал его, прижав ладонь к сердцу:
— Именем Отца нашего Сатаны!
— Именем Его Огненным, — отозвался Грабус, едва не закряхтев.
Крещёные почтительно отступили от магистров, и Грабусу стало легче дышать.
Ещё один ворон ударился оземь, обратившись в желтолицего магистра Кебеструса.
— Именем Отца нашего Сатаны, преуважаемые магистры! — провозгласил велеречивый Кебеструс. — Где мы, о, братья? Что за место сия земля?
— Это остров Гартин, — пояснил магистр Грабус, указывая рукою примерно за реку, которой не было видно из-за толпы крещёных.
— Жилище многомудрого Фабиуса Ренгского? — удивился Кебеструс. — А почему мы здесь? Камень мой… — он коснулся груди, где висел уже не магистерский амулет, а мёртвая каменюка.
Последний ворон опустился, обратившись в магистра Икарбаруса, белобородого статного старика.
И вдруг земля под ногами людей и магов вздыбилась, издала тяжёлый вздох, а потом затряслась, словно спина гигантского жеребца.
Крещёные повалились с ног. Испуганные крики донеслись с острова, там заржали кони и собаки залились лаем.
— Это он! — воскликнул бельмастый. — Бог наш! Чую поступь его! Он идёт сразиться с Сатаной!
«Кретин, — думал магистр Грабус, вслушиваясь в нарастающий в глубине гул. — Это Ад разверзается, чтобы поглотить глупцов, отринувших Отца. Да и нас вместе с ними! Неужели это Фабиус разгневал здесь Сатану?»
***
Борн смотрел, как прыгает среди оборванцев разряженный старенький магистр, но ему было уже не смешно. Грудь давило всё явственней, не давало дышать. Хорошо хоть инкуб, как вполне Адское создание, мог дышать не лёгкими, а кожей. Да и средоточие огня, что заменяло ему кровь, долго хранило в себе всё нужное его мощному телу.
Неожиданно пахнуло серой, и Борн вскочил. В Серединном мире, он знал это, рядом с ним не было никого, как не было и в Аду под ним, но между мирами инкуб увидел сияющую тропу.
— ИДИ, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ЯВИЛСЯ ТЕБЕ ЗДЕСЬ! — раздался в его ушах сладкий голос, который он не спутал бы ни с каким иным.
И Борн поднялся и сделал шаг в Междумирье: магическое пространство, что несёт смерть неловким и неумелым. Раздвинуть его в собственных целях — доступно лишь самым грозным и сильным демонам. Слабым же — и выхода из него нет.