Магистерий. Тайная игра
Шрифт:
Белый луч фонарика выхватил из мрака широкие трубы отопления, плавно изгибавшиеся у дальней стены вверх. Трубы были обмотаны паклей или войлоком, чтобы тепло не уходило. Пол оказался неожиданно сухим и чистым, а потолок – низким.
Уютно и тепло здесь, гораздо теплее, чем в спальнях – неудивительно, что подростки набиваются сюда всеми правдами и неправдами. Они ходят в подвал погреться.
Вот сейчас инквизитор изловит страшно опасных малолетних злоумышленников, сделавших слепок с ключа, и что дальше? Расстреляет их, что ли?
– Думаете, это преступник сделал ключ? Или все же дети?
Инквизитор неопределенно хмыкнул, глядя, как луч фонарика обшаривает кирпичные стены с проемами в темноту, гроздья провисших проводов и обернутые утеплителем трубы.
– Нет, не думаю. Но хочу знать, кто это и зачем. Вы, Лео, идите и устройтесь подальше, а я вот в том углу, за трубами. Не спугните их только.
Он скрылся во тьме, фонарик ему не требовался. А Лео отошел вглубь, где в кирпичных закоулках, между штабелей заросших пыльной паутиной ящиков, нашел древний стул со сломанной спинкой. Так как тот валялся ножками вверх, сиденье оказалось относительно чистым. Лео устроился на нем поудобнее и погасил фонарь. Ящики и стеллажи с хламом должны были неплохо его спрятать.
В темноте и тепле под тихое урчание воды он немедленно начал дремать – клюнул носом, вскинулся. Перед глазами плавали пятна, в ушах шумело от недосыпа.
Он снова встряхнулся и наконец услышал шорох и стук; дверь приоткрылась, и в проеме показались две фигуры: одна высокая и широкоплечая, вторая шаткая, тощая, на полголовы ниже. Огляделись. Высокий вытащил из кармана фонарик, обвел помещение слабым лучом. Лео сразу узнал Кассия, а тощего было не разглядеть в тени. Дружок Кассия, Эмери, что тут гадать. Бросили, значит, в коридоре дымовуху и сняли слепок с ключа… дался им этот подвал, курят здесь тайком? Встречаются с девочками? Или правда греются? Венарди говорила, истории рассказывают.
Однако не похоже было, чтобы эти двое собирались рассказывать истории. Молча прикрыли дверь, запирать на стали, спустились и уселись на трубу недалеко от выхода.
Эмери – это и правда оказался он – сутулился, кутался в школьную куртку, а Кассий шмыгал носом – сквозит там, что ли? Лео рассмотрел на коленях у Эмери кошку – только что не было, и вдруг появилась. Забавно, и правда, кошка в школе есть, Хольцер не солгал. С другой стороны, болтал ведь он все равно не с кошкой.
Лео решил набраться терпения и был вознагражден: через недолгое время дверь стукнула, еще, потом еще – подвал стремительно заполнялся подростками обоего пола. Они еле слышно перекидывались парой фраз и рассаживались на трубах. Одновременно горели три или четыре фонарика.
«Отлично работают ночные дежурства, что сказать», – ухмыльнулся про себя Лео. Все шляются как хотят и где хотят.
Инквизитора не было видно и слышно, словно канул в подвальных сумерках. Интересно, где Венарди повесила свое чучело? Лео задрал голову, но низкий потолок тонул во мраке.
Подростки плотно, как воробышки, набились на теплые трубы и разговаривали шепотом. Лео навострил уши.
– До, все собрались?
– Посчитайтесь. Кажется, Инги нет.
– Здесь я, – буркнули из самого темного угла. – Давно пришла. Раздавай, чего тянуть, не дай бог Гусыня начнет спальни обходить.
–
– А если проснется?
– Посчитайтесь.
Снова бубнеж и шевеление. Прозвучал узнаваемый баритончик Кассия:
– Тридцать шесть, порядок. До, раздай уже по-быстрому, и мы пойдем, по школе еще и инквизитор шастает, кому охота, чтоб накрыли.
– Почем знаешь, что шастает? – а это, кажется, Доменика.
– Он на учительский этаж не поднимался, Галка караулил.
– Черт. Ладно. Подходите по одному и крутитесь.
Лео чуть приподнялся, пытаясь разглядеть, что они там раздают такого ценного, что стоит всех этих сложностей с ключом, но тут сзади что-то зашуршало. Лео обернулся – в глубине подвала, в проходе между ящиков ему померещилось движение. Светлый силуэт мелькнул и пропал. Кто-то там бродил в темноте, не приближаясь к подросткам.
Лео, стараясь не шуметь, поднялся со своего стула и двинулся в ту сторону, ступая потише. Кирпичный лабиринт, ящики, стеллажи, набитые картонными коробками, груды мешков то ли с цементом, то ли с песком. Пустые ведра из-под краски, канистры и снова коробки, стеллажи… Свет сюда уже не долетал, Лео двигался практически наощупь. Но впереди снова мелькнул силуэт – кто-то без фонаря уверенно забирался вглубь подвала.
Где-то здесь… или чуть дальше… По мере удаления от входа становилось сыро, и запах плесени усиливался: где-то подтекала вода.
– Я тебя вижу, – сказал детский голосок за спиной, совсем не там, где Лео засек движение.
Лео обернулся, и в висках тяжело запульсировало – верный знак присутствия рядом мощного артефакта или источника абсолюта. Но это оказалась просто девочка – маленькая, Лео по грудь, беленькая, с косичками… глаза завязаны косынкой. Она стояла, вытянув руки перед собой, пальцы растопырены. В подвале темно, но он почему-то различал ее очень хорошо, словно бы подпитал ночное зрение канденцием. Пульсация усилилась, к горлу подступила тошнота.
– Я-а-а-а. Тебя. Вижу.
Девочка в длинном, ниже колена, светлом платьице, какие носят дети городских простецов, повела ладошками в воздухе и покрутила головой.
– Ты. Где-то здесь. Сейчас найду. Сейчас.
Лео отступил на пару шагов: не очень-то хотелось, чтобы странное создание до него дотронулось. Это не ребенок из школы, местные гораздо старше – а этой лет восемь-десять, маленькая, худенькая. Слишком хорошо он ее видит для привидения.
Он снова отступил, гомон голосов подростков, деливших какую-то свою непонятную добычу, давно стих, а он этого даже не заметил. Настойчивое кап-кап воды отражалось от сводов звонким эхом. Голова раскалывалась от пульсации, уши заложило.
– Ты кто такая? – спросил он наугад. Если она и впрямь привидение, может ответить на прямой вопрос. – Что тебе нужно?
– Вижу тебя. Вижу. Почти нашла. Сейчас.
Лео снова отступил не глядя, спиной вперед, и споткнулся обо что-то, выступавшее прямо из пола. Взмахнул руками и повалился навзничь, влетев плечами и головой в очередной стеллаж. Сверху хлынула лавина хлама, затылок со всего маху пришелся обо что-то твердое и, похоже, разбился на куски. Стало окончательно темно.
<