Магия цвета крови
Шрифт:
— Если их допрашивали так, как меня, я не удивлен.
Молоток судьи снова грохнул по столу.
— Обвиняемому надлежит воздерживаться от легкомысленных и не относящихся к делу комментариев!
— Если вы не можете доставить сюда никого из этих людей, генерал, то по крайней мере назовите их, — сказал Кинзел.
Боюсь, это тоже невозможно. Я не имею права оглашать сведения из незаконченных расследований. Этот вопрос касается…
Государственной безопасности, да. Но, может быть, вы могли
— Протестую! — заявил Лаффон. — Даже обвиняемому должно быть ясно, что информация такого рода засекречена и не может быть оглашена в публичном месте.
— О каком публичном месте идет речь? — возразил Кинзел. — Я тут никого не вижу.
— Ирония в этих стенах неуместна! — рявкнул судья. — Вы правы, комиссар. На подобные вопросы ответ не может быть дан. — Он вперил взгляд в Кинзела. — Ну, есть еще вопросы? Осмысленные, я имею в виду?
— Я…
— Полагаю, нет. У вас есть еще свидетели, комиссар?
— Всего один, ваша честь. Он ожидает снаружи.
— Ну, приведите его, приведите его.
— Вызываю Аидо Брендалла.
Это имя ничего не сказало Руканису. Однако, когда его обладатель появился в зале суда, Кинзел узнал мужчину. Средний возраст, среднее телосложение, неброская одежда и незапоминающая-ся внешность, если не считать одного бросающегося в глаза признака — на месте носа у него был кожаный мешочек, видимо чем-то набитый и привязанный узкой повязкой, охватывающей затылок.
— Вы Аидо Брендалл, капрал портового патруля? — спросил Лаффон.
— Да, господин. — Голос мужчины звучал приглушенно.
— Не буду ходить вокруг да около, капрал. Для всех присутствующих очевидно, что вы получили ранение. Скажите, это произошло, когда вы выполняли свои обязанности по защите граждан Валдарра?
— Да, господин. Я был обезображен, находясь на службе.
— И, насколько мне известно, в том же самом инциденте несколько ваших коллег расстались с жизнью?
— Да, господин. Двое. Серьезная потеря для патруля.
— И тогда же, по-моему, был убит паладин?
— Да, господин. Погиб, как герой.
— Пожалуйста, расскажите суду своими словами, как именно произошла трагедия.
— Ну, рассказывать особенно нечего. Это случилось прошлым летом. Мое подразделение патрулировало центральную пристань — нас сопровождал паладин, — когда нам сообщили, что один из кораблей покинул нелегально приплывший на нем человек. Женщина — и вместе с ней двое детей. Они были совсем маленькие, дети, в смысле. Мы выследили их и начали преследование. С ней был еще один человек.
— Можете опознать этого человека?
— Да, господин. Вот он. — Брендалл указал на Кинзела.
— Уверены?
— Трудно забыть, господин, учитывая, что произошло дальше.
— Продолжайте.
Н— у, мы подошли к нему и этой женщине с детьми, но
— И в результате этого ничем не спровоцированного нападения двое ваших товарищей и храбрый паладин погибли, а вы были тяжело ранены?
— Да, господин. Изуродован на всю жизнь.
— Как обвиняемый вел себя во время этого нападения?
— Науськивал ее. Не сомневайтесь, это так. Иначе женщина на нас не напала бы, так мне кажется.
— Подведем итог: обвиняемый, которого вы только что опознали, принимал самое активное участие в столкновении, повлекшем гибель трех доблестных защитников порядка, а также тяжелое ранение еще одного, верно?
— Так все и было, господин.
— Думаю, сведения, сообщенные этим свидетелем, человеком, ежедневно рискующим жизнью для защиты спокойствия добрых граждан Валдарра, подтверждают лживость всех заявлений обвиняемого о своей невиновности. Благодарю вас, капрал.
— Есть вопросы к свидетелю? — проскрипел судья, обращаясь к Кинзелу.
— Вы сказали, что той ночью у вас произошло столкновение с пятью людьми. Двумя женщинами, двумя детьми и мужчиной.
— Вы и сами знаете; вы там были.
— Я хочу кое в чем удостовериться. Ваша группа состояла из трех портовых патрульных и паладина, все — прошедшие специальное обучение воины. Что касается паладина, он наверняка был опытным фехтовальщиком, как мне представляется. Правильно?
— Правильно.
— Когда сражение началось, дети принимали в нем участие?
— Что за чушь! Конечно нет.
— На вас напали обе женщины?
— Только одна.
— А мужчина? Он принимал участие в сражении?
— Сами знаете, что нет.
— Получается, что четыре опытных блюстителя порядка вступили в схватку с одной-единственной женщиной, в результате чего она убила троих и серьезно ранила вас?
— Ну… да. Но она была сильна. В смысле, дралась как бешеная. Может, даже не в своем уме была. Урезонить ее никак не удавалось.
— А вы пытались ее урезонить? Или просто приказали отойти в сторону, чтобы не мешать расправиться с гражданскими? Не может быть, что…
— Протестую! — Лаффон снова вскочил. — Обвиняемый пытается притянуть за уши оправдания своего поведения в этом прискорбном случае. И разве это не равносильно признанию, что он там был?
— Похоже на то, — ответил судья. — Кроме того, мелкие детали инцидента меркнут по сравнению с тем фактом, что трое защитников закона были убиты. Этому не может быть никакого оправдания, и любой, кто там присутствовал, какую бы роль он ни играл, должен рассматриваться как соучастник преступления. Такая направленность вопросов недопустима. У обвиняемого есть еще вопросы?