''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства

Кандыба Виктор Михайлович

По словам Богораза, шаманами у чукчей обычно "становятся не рвные, легко возбудимые люди". Многие из знакомых Богоразу шаманов "были истеричны, а некоторые буквально полусумасшедшие". У коряков кандидатами в шаманы были, согласно Иохельсону, "нервные молодые люди, склонные к истерическим припадкам". Это же отмечал Иохельсон и о юкагирах. У гиляков, по словам Штернберга, "настоящие шаманы почти всегда люди, страдающие разными видами истерии, благоприобретенной или, что чаще всего, наследственной… Это индивиды, наиболее легко поддающиеся гипнозу и автогипнозу". Лопатин отмечал у гольдских (нанайских) шаманов "склонность к нервным возбуждениям", иногда "падучую болезнь". Типичными признаками чвенкийского шамана Рычков считал "раздражительность по малейшим поводам ко всему окружающему, пугливость, обычай выкрикивать и подпрыгивать" и т.д. У манси будущий шаман, по словам Гондатти, с детства обнаруживает некоторые особенности характера: он впечатлителен нервен, очень восприимчив.

У ненецких шаманов еще Паллас отмечал особую "пужливость"; всякое неожиданное прикосновение, новое впечатление "приводят сих людей вовсе вне себя и в некоторый род ярости". У древних лопарских шаманов наблюдатели находили особую нервность и болезненность, хотя в то же время шаман должен был быть совершенно здоров телесно и не иметь физических недостатков. Всякий якутский шаман является, по наблюдениям Серошевского, истериком. у бурят будущий шаман отличается внешними признаками: он часто бывает задумчив, уединяется, видит вещие сны, иногда подвергается припадкам, во время которых находится в бесчувственном состоянии. Тувинский шаман, по Ф.Кону, это "нервнобольной человек, страдающий галлюцинациями". Радлов сообщал об алтайских шаманах, что их "призвание" сходит на них внезапно, как болезнь, и проявляется в виде дрожи и слабости в членах, давления в груди, лихорадочного вскакивания и выкрикиваний, в эпилептических судорогах, в неудержимом глотании любых попавшихся предметов и пр.

Все эти сообщения, количество которых можно было бы сильно умножить, исходят от полевых наблюдателейэтнографов. Врачи тоже подтверждают близость распространенной на Севере арктической истерии к шаманству. Это отмечает, например, С.И.Мицкевич.

Конечно, нервноистерический характер шамана сам есть в извест ной мере результат его профессии, ибо, начиная с периода подготовки и в течение всей своей деятельности, шаман специально и сознательно культивирует в себе подобные качества. Но это означает только, что шаманская профессия усиливает нервнопатологические особенности характера человека, самые же эти способности предшествуют вступлению человека в профессию шамана. Появление признаков нервного заболевания обычно рассматривается как призыв духов, которому человек не должен сопротивляться. Этот факт подтверждается многочисленными показаниями непосредственных наблюдателей. Резюмируя подобные наблюдения, свои и чужие, известный исследователь шаманизма Г. В. Ксенофонтов прямо называет эту форму религии "культом сумасшествия".

Кстати, это понимали и некоторые буржуазные историки религии. Так, Гуннар Ландтман писал: "Фактически для дикарского ума нет ничего более естественного, чем приписать экстаз духовным агентам. Конвульсивные жесты и бессвязные выкрики вдохновленного кажутся признаками того, что его воля отсутствует и что телом его овладело некое странное существо. Поэтому считается, что дух или бог говорит его устами и направляет его действия".

Именно здесь, видимо, и следует искать реальную основу шаманс ких верований. Взгляд на шаманское призвание как на призыв духов, не повиноваться которым избранник не властен, является, в сущности, лишь субъективным выражением того объективного факта, что человека помимо его воли постигает нервная болезнь. Будучи субъективным осознанием этого заболевания, идея "избранничества", столь характер ная для шаманизма, является и его идеологической интерпретацией. Этот взгляд сродни широко распространенному представлению о вся ком нервнобольном как об одержимом злым духом. Шаман отличается от обычного нервнобольного лишь тем, что не просто одержим духом а вступает с ним в постоянную связь и может по произволу вызывать и отпускать его, заставлять себе служить.

Иначе говоря, если отношение нервнобольного к духу, который якобы владеет им, чисто пассивное, то отношение шамана к своему духупокровителю более активное. В чем причина этого различия? Она опять же имеет объективный характер. Дело в том, что шаман, в отли чие от обычного неврастеника и истерика, обладает способностью ис кусственно регулировать припадки болезни. Шаманское камлание есть с физиологической стороны не что иное, как искусственно вызванный и сознательно регулируемый нервноистерический припадок. В сущнос ти, и вся подготовка шамана к своей профессии подготовка обычно очень длительная состоит в тренировке способности вызывать и прекращать припадки, т.е. устраивать камлания. Это умение шамана и находит свое фантастическое отражение в сознании окружающих, ко торые верят в то, что шаман не только служит духам, но и распоряжает ся ими. В шаманских верованиях народов Сибири это выражается в различии духа покровителя шамана (главный дух, избравший шама на на служение себе) и духовпомощников (второстепенные духи, кото рых дух покровитель шамана дает ему как бы в услужение).

Приведу один факт, особенно наглядно поясняющий связь между нервными заболеваниями и шаманской профессией в условиях общин нородового строя. У племен тхонга (Мозамбик, Южная Африка), по очень обстоятельным сообщениям миссионера Анри Жюно, шаманом становятся так.

Если человек заболевает нервным недомоганием (обморочные со стояния, нервный кризис, боль в груди, неудержимая икота и зевота, порывы бешенства и пр.), то это рассматривается как "одержимость" каким-то духом, и больного начинают лечить особым способом. Все те из его соплеменников, кто в прошлом пережил подобную же болезнь, собираются в его

хижину, вооруженные кто бубном, кто калебассой погремушкой или иным предметом, становятся вокруг больного, сидя щего на земле, и поднимают дикий шум, ударяя в бубны и во что попа ло, стараясь при этом задеть и больного (голову, уши), и все громко повторяют заклинание, призывая духа, засевшего в больном, назвать себя. Этот кошачий концерт может длиться часами и сутками вплоть до двух недель. Пациент постепенно сам доходит до экзальтации, вска кивает и начинает дикую пляску. Наконец, предполагаемый дух, сидя щий в больном, его устами называет себя. Тогда начинается второй тур "лечения": духа просят сказать, что он хочет получить в компенсацию за оставление больного в покое. Приходится принести в жертву козу либо курицу и т.п. Больному дают пить теплую кровь животного, а потом какое-то снадобье, затем щекочут ему горло пером, и считается, что вместе с рвотой выходит из его тела и мучивший его дух. Выздоров ление, однако, длится долго, целый год, в течение которого выздорав ливающий соблюдает строгие ограничения, воздерживается от поло вых связей и прочего и как бы вступает в новую жизнь. После этого он сам становится профессиональным экзорцистом гобела.

Не грешит ли, однако, биологизмом изложенная здесь попытка объяснения шаманских явлений? Не является ли в данном случае ссыл ка на нервные заболевания как физическую основу шаманства отступ лением от исторической, от марксистской точки зрения?

Это был бы "биологизм" в том случае, если бы мы упустили из виду исторические условия, в рамках которых только и могли проявиться Дизические (биологические) причины, породившие явления шаманиз ма. Каковы же были эти исторические условия?

О них отчасти уже говорилось выше. Конечно, речь здесь идет не о конкретных исторических условиях. Таковые мы должны были бы ис кать в том случае, если бы имели дело с явлением, географически огра ниченным. И в самом деле, те исследователи, которые полагают, что распространение шаманизма ограничено пределами Северной Азии, естественно, ищут для него и конкретных исторических причин, находя их, например, во влиянии буддизма или иных развитых религий Цент ральной Азии. Но т.к. мы знаем, что шаманизм распространен во всех частях света: в Азии, Америке, Африке, Океании, но на определен ной ступени исторического развития народов, условно говоря, на низ шей, средней и высшей ступенях варварства, то и условия его возникно вения могут быть не конкретноисторическими, а лишь общими исто рическими условиями. И об этих общих исторических условиях кратко уже упоминалось.

Это начало разложения первобытнородовой общины, сопровож дающееся выделением в ней разных лиц и групп, по разным основаниям занимающих обособленное и частью господствующее положение в общине. Выделялись родовые предводители, военачальники и храбрые воины, знахари и главари тайных союзов, опытные ремесленникимастера и певцысказители. Суеверное сознание человека облекало этих людей, носителей власти, обладателей недоступных другим способностей, сверхъестественными свойствами: им приписывались тайные знания, магическая сила, чудесные качества. И вот к числу таких выделяющихся в общине своими необычными качествами людей относились, очевидно, и нервнобольные, припадочные, истерики, эпилептики. Они "одержимые", они "бесноватые", в них вселяются "духи". Отсюда почти повсеместно на этой исторической ступени распространено убеждение в сверхъестественном происхождении нервных заболеваний, вера в "одержимость". Но особенно сильно действовал на воображе ние окружающих, вероятно, тот неврастеник, который научился ов ладевать своими припадками, искусственно вызывать их и регулировать. Такому человеку, естественно, приписывали не просто способность общаться с "духами", но и дар намеренно их призывать, вселять в себя, побуждать их к нужным для людей действиям. Такой человек и стано вился шаманом. Больные неврастеники, истерики, эпилептики были и есть всегда. Но только при определенной общественной структуре, на определенной ступени исторического развития, а именно, в распадающейся родовой общине, подобные люди становятся центра ми притяжения для суеверных представлений. Только в условиях разложения родового строя нервнобольной может стать шаманом.

Надо не забывать и другое. Как всякая форма религии, закономерно возникающая на определенной ступени общественного развития, ша манство удовлетворяло какой-то общественной потребности, хотя удовлетворяло ее ложным, извращенным образом. Эта потребность в данном случае была связана в первую очередь с лечением болезнен в меньшей степени с обслуживанием охотничьего промысла и других хозяйственных нужд. В основе, следовательно, и здесь лежит бессилие древнего охотника или земледельца перед окружающими его стихиями природы. Это бессилие в данном случае привело к наделению сверхъес тественными способностями лиц, определенным образом выделяющих ся в общине, шаманов.

Все сказанное вплотную подводит нас и к пониманию происхожде ния своеобразной шаманской демонологии. Для шаманизма характерны представления о многочисленных духах. Все и всяческие духи вообще суть олицетворения какого-нибудь реального явления. Олицетворениями чего являются шаманские духи? Прежде всего они олицетворяют нервнопатологические состояния шамана, его обособленное положение в обществе, его необычайные и загадочные способности. Такое понимание с логической неизбежностью вытекает из всего того, что говорилось выше. Но в этом нетрудно убедиться и на непосредственных фактах.