''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства
Шрифт:
Причинность. Для аборигенов причинность носит личный харак тер. Человек бросает копье, которое попадает в другого человека или животное и убивает его. Человек со своим копьем является причиной. В главе «Знахари и магия» мы увидим, что, даже если нет видимой причи ны болезни или смерти человека или какоголибо другого бедствия, т.е. если несчастье не является очевидным следствием совершенных кем либо действий, то, тем не менее, предполагается, что причина должна быть личной. Это означает, что было брошено невидимое копье, ка мень или сеть и именно они произвели имеющийся результат. С помощью магии можно раскрыть человека, «бросившего» копье, и с помо щью магии это копье может быть извлечено из жертвы.
В других исследованиях исполнители тотемических ритуалов опи сываются как вызывающие последующее увеличение плодовитости животных и растений. Однако они не являются действующей причиной этого увеличения и не считают себя таковыми. Они только выражают свое желание и потребности в ритуале, репрезентирующем условия, от которых можно ожидать естественного и нормального размножения животных и растений, и именно эти условия можно назвать "действующей причиной", если встать на позицию аборигенов. В центральном Арнемленде вожди со всей определенностью утверждают,
Время. Что есть время? Для нас это последовательность тогда и сейчас, причем сейчас почти немедленно превращается в тогда. Для абори генов время это только сейчас. Хотя для них существует прошлое, когда культовые герои и предки совершали свои величественные дея ния, однако это прошлое вместе с тем является и настоящим, т.е. здесь и теперь. Если бы это было не так, то настоящего и быть бы не могло. Причем настоящее здесь понимается не как самое последнее из след ствий, вытекающих из прошлого. Наоборот, настоящее есть скрытое и потенциальное «прошлое»; оно реализуется через поведение и ритуал. История существует, но она представляет собой миф о том, что нахо дится «за» или «внутри» настоящего, а не «до» него. Это находящееся «внутри» является сновидением, невидимым, неизменной реальностью всех без исключения создании и явлении и их взаимоотношений. Все реально существующее обладает предсуществованием, т.е. оно не яв ляется вновь сотворенным или устроенным. Если человеческого существа, животного, растения или природного явления нет, то это означает, что оно находится в невидимой фазе своего непрерывного цикла существования, цикла, который не продвигается вперед, а без конца повторяется. Безусловно, это имеет огромное значение для рассматри ваемого народа. Более того, это является отражением жизни людей, занимающихся собирательством. Абориген не разводит сельскохозяй ственные культуры и скот, и поэтому не надеется найти новые или лучшие сорта картофеля или зерновых или вывести более «мясистых» валлаби. Его существование зависит от повторяющегося цикла сезонов, от естественного произрастания картофеля, от размножения валлаби в обычное для этого время и в обычном месте и т.д. Таким обра зом, оно зависит от сохранения существующего положения.
Однако даже это предполагает осознание прошлого и ожидание будущего. Человек, безусловно, смотрит в будущее или прошлое, ожидая, когда достигнет зрелости обещанная ему в жены девочка, или оплакивая прах брата, умершего год назад. Однако эти временные рамки ограничены; они находятся "внутри настоящего", и для них прошлое, настоящее и будущее выражается с помощью глагольных времен и наречий. Это время в виде последовательности периодов представляется неважным для аборигенов. Оно выражает "конкретную реальность" настоящего, которая имеет относительную ценность. Спросите аборигена, сколько потребуется времени, чтобы дойти до известного ему места, и он может ответить: "Возможно, довольно много времени". Если вы будете настаивать, чтобы он был более точным, он совершенно правильно перечислит на пальцах или с помощью камешков последовательность удобных для разбивки лагеря мест по дороге с легкими или разумными пешеходными дистанциями между ними. Возможно, он упомянет девять таких стоянок, но если вы из этого сделаете заключение, что на все путешествие потребуется десять дней, он затруднится согласиться с вами. Он и его семья могут потратить на этот путь дней двадцать или даже более. Если по пути вблизи водоемов случится хороший сбор пищи, или если встретятся друзья, то он скорее всего может задержаться на несколько дней. В любом месте и в любое время пища и социальные отношения представляют для человека первостепенную за боту "конкретную реальность" настоящего. Того, что лежит впере ди, еще нет. Даже если в месте последней стоянки должна состояться встреча для совершения ритуала и торговли, абориген не будет спешить на нее как на назначенное мероприятие. Для него расписание не является решающим. Тот, кто приходит первым, ждет, т.е. "сидит", собирает пищу или исполняет корробори. Здесь нет спешки, нет упреков за опозда ние, поскольку как можно опоздать, если никакое точное время встречи не установлено? В промежутке каждый занят своими обычными делами и заботами, поскольку неважно, где ими заниматься, здесь или там, главное, чтобы была пища.
Пространство. С пространством дела обстоят так же, как и со вре менем. У нас есть не только расписания и единицы времени, но и системы измерения площади и расстояния. Мы определяем длительность путешествия по расстоянию, которое нужно пройти, и вычисляем площа ди с помощью измерений. Мы обычно устанавливаем границы и возво дим изгороди. Единственное интересное исключение составляют границы поселений: фермерысоседи, хотя и знают размер своих владений, однако редко заботятся о точном проведении границ и не ставят изгородей, поскольку стада не покидают владений своих хозяев, где расположены их привычные места для водопоя, и скотоводы знают об этом. Аборигены также знают свои места для сбора пищи и водоемы и имеют некоторое представление о границах рода или племени; по крайней мере, они знают, когда они находятся на территории другого племени. Но они не умеют измерять длину и площади и не имеют соответствую щих слов для обозначения размера или расстояния. Спросите у абори гена о размере известного ему пастбища, и он может ответить вам, что оно «достаточно большое», или «большое», или «очень большое». Спросите у него расстояние до известного ему места, и он ответит, что это, «возможно, длинный путь», или что это «длинныйпредлинный путь», или что это «близко». Вы можете пройти этот путь и устать, по этому не следует слишком доверять его оценке «близко». Его представления о площади и расстоянии относительны, а не точны, поскольку фактор времени не имеет для него большого значения. Поэтому рабо чийскотовод из аборигенов, сообщая нанявшему его фермеру о пастбище или
Число. Поскольку аборигены должны быть ассимилированы на шей экономической системой, они должны осознать эти вещи, и со временем это, конечно, произойдет. Но пока с этим для них связаны значительные трудности. Чистокровные аборигенышкольники за учивают наизусть различные таблицы измерений, и хотя им показыва ют, что такое дюймы, футы, ярды, квадратные ярды и т.д., они могут на вопрос, какова длина линии, нарисованной на доске (скажем, в 20 дюймов), ответить, что ее размер шесть дюймов или полмили. Я знаю это по личному опыту. Арифметическая таблица не имеет никакого со ответствия в их кочевой жизни. Конечно, аборигенремесленник знает, какой длины он хочет сделать копье, но знает это не в футах и дюймах. Он работает на глаз, учитывая вес и пропорции.
Этот вопрос измерения связан с проблемой чисел реальной про блемой для аборигенов. Их язык содержит слова для единицы и двух, а три и четыре обозначают с помощью фраз "один и два раза по одному" и "два раза по два", соответственно. Иногда пять указывается с помо щью всех пальцев руки, семь прибавляя еще два пальца другой руки, и так до десяти и даже до двадцати, если используются пальцы ноги. Но это не является собственно счетом, это только конкретный способ ука зания на отдельных людей и местности. То, что больше пяти, они обыч но обозначают словом много, или "толпа", или "большая толпа". И это совершенно понятно. Конкретные люди известны по их именам и при знакам. Охотник выслеживает и пронзает копьем только одного кенгу РУ за раз. Если он видит двух, трех или четырех, то он так и говорит, если больше, то для него это толпа, отдельные особи которой не разли чимы. Аналогичным образом для него будет большой удачей, если он убьет более одного валлаби, хотя он мог видеть "много" или "большую толпу" валлаби. А что касается корней и орехов, то кому же захочется считать их! Поэтому, хотя дети в школе и учатся считать до заданного числа и запоминают различные таблицы, эти числа не имеют никакого отношения к жизни их отцов и дедов, занимающихся охотой и собира тельством. Только наиболее изобретательным учителям удается достичь определенного успеха, и то обычно только на время. Однако по мере того как аборигены будут поглощаться нашими экономическими отношениями, они все в большей степени будут овладевать нашими понятиями числа, пространства, времени и связанным с ними понятием собственности.
Личная собственность. Кочующие собиратели пищи не обременяют себя имуществом. Помимо отшлифованных камней, а на северном побережье также выдолбленного каноэ, их снаряжение достаточно легкое и содержит то, что готово к использованию. Десятки копий, щитов, бумерангов и каменных ножей не принесут пользы в повседневных делах. Поэтому никто не стремится накапливать имущество; скорее, более настоятельная задача состоит в том, чтобы отдать вещи, следуя законам родства и ритуальным требованиям. Каждый старается сделать это для «родни», для брата матери, для юноши, проходящего обряд посвяще ния, для исполнителя ритуала и их помощников, для возвращающегося путешественника, для друга, для гостей и т.д. На своих встречах они обмениваются товарами и устанавливают брачные соглашения; как го ворится, «брак и торговля идут сообща». Таким образом предметы пе реходят от одного человека к другому, от одной группы к другой, скрепляя дружбу. Интересно, что при обменах аборигены не стремятся получить эквивалентное количество товаров; дарение является важным аспектом их взаимоотношений. Копья и другие имущество челове ка никогда не крадется. Оно может дариться или одалживаться желаю щему, и, конечно же, все являются родственниками. Многим нечисток ровным аборигенам, живущим в городах, не удается достичь жизненно го уровня, характерного для общественных рабочих, поскольку к ним приезжают их родственники и живут с ними и за их счет в условиях ужасной тесноты. Однако хозяева «не могут» и, как правило, не хотят отказывать своим гостям и делят с ними свое жилище и имущество. Старые ценности и обязательства кочевой жизни сохраняются и здесь, чистокровный абориген, нанявшийся скотоводом на ферму в малонаселенной местности, распределяет полученное им от своего работодателя, включая одежду, между своими родственниками, соглас но родственному обычаю. Или же, заработав приличную сумму денег на юге в качестве художника или актера и возвратившись в родную ме стность, абориген выполняет свои обязательства перед родственника ми, покупая для них вещи до тех пор, пока не закончатся деньги. При этом он не испытывает ни сожаления, ни тревоги. В прежние времена он должен был изготавливать вещи для своих родственников; теперь он их покупает. Обязательства не изменились, изменился только способ их выполнения.
Аборигены, даже обитающие в центре Арнемленда, научились от нас "искусству" азартных игр, особенно различным видам карточной игры в покер. Они пристрастились к ней и стали очень умелыми игрока ми. Во время игры они могут проиграть все: весь свой заработок, одеж ду, все свое имущество, однако это не вызывает их беспокойства. Эти вещи являются для них только второстепенной принадлежностью, а не яичной собственностью в нашем понимании; все, что требуется им для жизни, это копье и острый камень. Кроме того, другие игроки в лю бом случае дадут им денег для продолжения игры. Таким образом, азартные игры не подвели аборигенов к осознанию нашего понятия ча стной собственности, и вряд ли они это сделают.
И наконец, последний пример. Я часто встречал в государственной колонии и в городе одного полуаборигена, который говорил, что он в отпуске, хотя, очевидно, был безработным. Перед этим он проработал в течение нескольких недель или месяцев и скопил немного денег. Потом он "сидел", пока благодаря его родственникам деньги не кончились, но это его совершенно не беспокоило. Пока в его карманах было пусто, он жил некоторое время за счет тех же родственников, после чего нашел новую работу, и весь цикл возобновился. То же самое имеет место в их охотничьей жизни: когда голод угрожает лагерю, мужчины выходят на охоту, а женщины занимаются поисками пищи. Проблема состоит в том, что аборигены, особенно те, кто живет в больших городах, долж ны осознать не только необходимость устройства на работу, когда они нуждаются в деньгах и товарах, но и понять тот факт, что, пока они не будут работать непрерывно, наниматель не сможет сохранить свое предприятие, и в этом случае устройство на работу не будет возможным в любой момент, когда возникнет желание. Те из них, кто занят на пас тушьих угодьях, где отношения между нанимателем и рабочим носят личный характер, осознали эту взаимную зависимость.