''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства
Шрифт:
В средние века использование духовной символики в Англии продолжается, В "Постижении символа веры Пахаря" (1394 г.) в парафразе приведенной выше цитаты из Евангелия от Матфея говорится, что сатана есть особый источник зла, а оборотни – его слуги-невольники.
Помимо духовных текстов оборотень появляется и в повествовательных произведениях. Напоминая о телесных превращениях, описанных в античных мифах (Гомер, Вергилий, Овидий, Петроний), эти произведения вновь обращаются к физическим метаморфозам. Однако оборотень в средневековых английских рассказах не выступает обобщенным олицетворением зла, как в античной мифологии,(Оборотень в большинстве античных мифов вовсе не олицетворение зла, а скорее проявление воли богов, как доброй, так и злой. Все олимпийцы превращались в животных (быков, орлов и пр.) и даже в таком образе сносились со смертными женщинами.) но изображается как беспомощная
У сэра Томаса Мэлори в "Смерти Артура" (1470 г.) описывается похожая история, когда славный рыцарь был "предан своей женой, благодаря которой он стал оборотнем".
В одном из романов Гийома де Палерно (Франция, около 1350 г.), переведенном на английский, испанский языки, принц превращается в оборотня своей жестокой мачехой.
В средневековых повествованиях оборотень меняет тот облик, которым его наделяли в мифах Древней Греции и Рима и парафразах цитат из Священного писания, а также в протоколах церковных судов. Античные легенды говорят о нравственных переменах в людях, которые приводят их к превращению в зверей. Например, в "Метаморфозах" Овидия рассказывается история Ликаона, нечестивого и жестокого царя Аркадии, который подал к трапезе посетившему его Юпитеру человечье мясо. Обнаружив его людоедство, разгневанный бог превратил Ликаона в то, что соответствовало его моральным наклонностям: в безумного, дикого человека-волка. Эти мифы являются реалистичным (хотя и символичным) отражением нравственных норм жизни людей тех времен. Оборотни в определениях церковных судов и Священном писании – это проявление дьявольских сил в человеческих жизнях. Но оборотни в средневековых рассказах – это, как правило, жертвы домашних заговоров. Такая разница в отношении к ним не может не озадачивать, хотя господствовавшее в те времена предубеждение против женщин, возможно, отчасти ее объясняет. Соответственно радикально отличается и воздействие образа оборотня на читателя. Если в античных мифах он служил впечатляющим предостережением против проявлений животных инстинктов и низменных наклонностей, а церковных и библейских оборотней следовало бояться из-за коварных происков дьявола, который ходит вокруг, "ища кого поглотить" (1-е Петра, 5:8), то оборотень из средневековых повествований вызывает жалость и сочувствие, т. к. в них он, изгнанный своими близкими и обезображенный, страдал, лишенный человеческой дружбы и любви.
Слова "ликантропия" и "ликантроп" впервые появились в английском языке в труде Реджинадца Скотта "Разоблачение колдовства" в 1584 году. Как явствует из этого названия, о ликантропии в XVI веке говорилось в связи с колдовством. Скотт, не профессиональный философ и не теолог, опираясь на мнение древних и утверждения современных ему медиков, отвергает идею телесного превращения. Сомневаясь в реальности дьявола и соответственно в его способности превращать человеческую плоть в звериную, Скотт говорит о страдающих ликантро-пией как о больных Lupina melancholia или Lupina insania. Он подвергает сомнению заявления людей, которые верят в заклинания и заговоры и сами охвачены "гневом и ненавистью" к ликантропам, критикует взгляды римско-католической церкви на демонов и колдовство и резко выступает против антиколдовской теории и практики великого французского законника Бодэна (в этот период истории английской лингвистики слова "оборотень" и "ликантроп" были, по-видимому, равнозначны).
В те времена вопрос о человеческих превращениях беспокоил людей и имел для них личное, общественное и религиозное значения и активно обсуждался философами и теологами, королями и судьями, историками и врачами, поэтами и драматургами и, естественно, обычными людьми. Скотт, например, был джентри, сельским джентльменом. Своими злодеяниями ликантропы вызывали всеобщие потрясения, воздействуя на психическое здоровье, духовное благополучие общества, само его нормальное функционирование. В1603 году во Франции судом разбирался один из самых нашумевших случаев ликантропии – история Жана Гренье (о ней см. ниже).
Другие судебные протоколы тех времен
А свидетельства очевидцев тех времен рассказывают, например, о скрывавшемся на церковном дворе среди могил бедном крестьянине из Алкмара, в Голландии, имевшем бледную кожу и уродливый пугающий облик; о лающей и завывающей по ночам на кладбищах и пустырях в Ливонии стае оборотней с "ввалившимися глазами, покрытыми струпьями ногами и сухой бледной кожей", выкапывающих и глодающих человечьи кости. Другой тип ликантропа представлял собой, например, пациент французского врача Жака Феррана, описавшего его, который походил на волка в своих диких неудержимых порывах, направленных на получение полового удовлетворения.
Озабоченные происходящими с людьми метаморфозами, философы, теологи, юристы и медики ощущали потребность в исследовании природы ликантропии, что оказалось трудной метафизической задачей: в круг обсуждения были вовлечены свойства материи, сущности ангелов, демонов, людей, животных, сущность восприятия, галлюцинаций, психического расстройства и, как основополагающая тема, природа Бога-Создателя и дьявола, лежащая в основе главного морального вопроса о причине превращений. Трактовать дьявола как противника Бога – это одно, принимать же его равным Богу (с такой же способностью к творению) значило следовать манихейской ереси о двух сосуществующих и равных друг другу силах. Между абсолютным скептицизмом Реджи-налда Скотта и полным признанием превращений философа и врача Уильяма Дрейджа, который еще в 1664 году метафизически доказывал действительность физического перевоплощения: "Этот мир создан духовной Силой из ничего и может быть опять обращен в ничто той же самой Силой: мы можем обращать плотные тела в воздух, воздух сгущением в воду, а дьявол… дух делает то, что он может сделать". Существовало множество различных теорий, большая часть которых соглашалась с дьявольским, хотя и иллюзорным, характером ликантропии, при которой сатана принимает волчий облик или заставляет людей думать, что они сами стали волками; патологическую же ликантропию пытались объяснить патологией гуморальной (смешением жидких сред организма. – Ред.). Сообщений о случаях каннибализма, изнасилованиях, убийствах, инцестах и скотоложестве было очень много, и лучшие умы общества предпринимали отчаянные попытки поиска решений социокультурных и патологических проблем, которые они отражали.
Наблюдения Эрвинга Кирша в отношении ведьм и колдунов можно отнести также и к ликантропам:
"Многие писатели ошибочно относят к средним векам расцвет демонологии и охоты на ведьм и связывают затихание этой деятельности с эпохой Возрождения и периодом развития европейской науки и техники (1500-1700). Исследования старинных церковных деклараций показывают, что в ранний период средних веков церковь отрицала реальность колдовства и была относительно терпима к тем, кого молва называла колдунами и ведьмами или кто сам себя таковыми объявлял. Вера в колдовство стала распространяться в эпоху Ренессанса, а своего пика ведьмомания достигла лишь в середине XVII века".
В этом же веке английский король Яков I написал трактат по демонологии, включавший и краткую главу о "людях-волках", в которой приходит к заключению, что оборотни – это не одержимые демонами или злыми духами, а просто впавшие в самообман "меланхолики", которые подражают в своем поведении волкам и, в отсутствие рассудка, под действием диких неудержимых порывов могут становиться опасными.
В трактате Генри Холленда "Против колдовства" (1590 г.), посвященном Роберту Деворансу, графу Эссекскому, есть диалог, в котором ликантропия рассматривается с медицинской и одновременно с мистической точек зрения:
"Мифодемон. Что вы можете сказать о ликантропии, превращении мужчин и женщин в волков, кошек и тому подобное, процессе, который явно противоречит нашей природе и кажется, скорее, просто поэтической гиперболой?
Теофил. Эти вещи не являются следствием колдовства главным образом, тем не менее я не отрицаю, что ведьмы могут – как правило, в состоянии меланхолии, – переживать видения и всяческие дьявольские наваждения. Но реальных перевоплощений не бывает. Ведьмы это всего лишь орудие в руках сатаны, и они не могут творить такие веши без него, а сила его самого ограничивается Богом".