Магия грез
Шрифт:
Я подошла к стене. Глаза у папы стали дикими, и я знала, что, если бы не кляп, он бы накричал на меня.
Я шагнула вперед, в зеркало.
Часть третья
Однако днесь ея зрим токмо per speculum et in aenigmate [8] , и оная истина, прежде чем явить лице пред лице наше, проявляется в слабых чертах (увы! сколь неразличимых!) среди общего мирского блуда, и мы утруждаемся, распознавая ея вернейшие знаменования
8
7
30
— Как хорошо, что вы заглянули, — издевался Гроссмейстер. — Милая шляпка.
Войти в зеркало было все равно, что прижаться к клейкой мембране. Поверхность пошла тяжелой рябью, когда я ее коснулась. А когда попыталась пройти, она стала сопротивляться. Я нажала сильнее, и потребовалось значительное усилие, чтобы моя нога проткнула серебристую пленку. Я смогла просунуть ногу по бедро.
И все равно зеркало сопротивлялось и выталкивало меня, словно его эластичность возрастала.
На миг я оказалась между двух миров, мое лицо прошло через зеркало, затылок все еще был в доме, одна нога в зеркале, другая снаружи. И как только я подумала, что оно вышвырнет меня, словно гигантская резиновая лента, зеркало поддалось — всосало меня в теплую и неприятную влажность и выдавило по другую сторону, где я споткнулась.
Я рассчитывала оказаться в гостиной, но была в тоннеле или в чем-то вроде него, влажной розовой пленке. Моя гостиная была дальше, чем это казалось сквозь зеркало. Между мной и моими родителями было около десяти метров. Бэрронс ошибся. Гроссмейстер умел управлять зеркалами куда лучше, чем он думал. Он не только смог выстроить их в ряд, тоннель был невидим за стеклом. Пользуясь терминологией теннисистов, этот сет был за Гроссмейстером. Но он ни за что не выиграет весь матч.
— Словно у меня был выбор.
Я вытерла лицо рукавом, убирая тонкий слой вонючего и скользкого вещества. Оно капало с моего МакОреола. Я думала о том, чтобы снять шлем перед тем, как войти в зеркало (довольно сложно сделать так, чтобы тебя воспринимали всерьез, когда у тебя на голове такая штука), но теперь была рада, что оставила его. Неудивительно, что люди избегают зеркал.
У тебя был выбор, со злостью сообщили мне папины глаза. Ты сделала неправильный.
Мамины глаза сказали мне намного больше. Она начала с ужаса, в который превратились под «шляпкой» мои спутанные черные волосы, чуть не озверела при виде кожаных штанов, кратко прошлась по ногтям, которые я обкорнала, а когда дошла до автомата, который постоянно соскальзывал с моего плеча, постукивая по бедру, мне пришлось отвести глаза.
Я шагнула вперед.
— Не так быстро, — сказал Гроссмейстер. — Покажи мне камни.
Я перебросила автомат в другую руку, сняла с плеча рюкзак, открыла его, вытащила черный мешочек и подняла его.
— Достань их. Покажи мне.
— Бэрронс считает, что это плохая идея.
— Я сказал, чтобы ты не вмешивала в это Бэрронса, и мне плевать, что он думает.
— Ты сказал, чтобы я не приводилаего. Мне пришлось к нему обратиться. Камни были у него. Ты пытался когда-нибудь что-нибудь украсть у Бэрронса?
Выражение лица Гроссмейстера ответило мне: да, пытался.
— Если он вмешается, они умрут.
— Я и в первый раз прекрасно поняла твое сообщение. Он не будет вмешиваться.
Мне нужно было подобраться ближе. К тому времени, как прибудет Бэрронс со своими людьми, я должна оказаться между Гроссмейстером, его охранниками и моими родителями. Должна оказаться на расстоянии удара. Бэрронс собирался изменить конфигурацию своего зеркала, соединить его с тем местом, в которое планировал забрать меня Гроссмейстер, но сказал, что ему понадобится время и скорость будет зависеть от места.
«Тяните время, — приказал Бэрронс. — Как только я получу фото, я начну работать над соединением с тем местом. Мои люди явятся за вами, как только я определю ваше местонахождение».
— Брось копье, автомат, пистолет, который сзади за поясом, выкидной нож из рукава и ножи из ботинок. Отодвинь их ногой.
Как он узнал, где я прячу оружие?
Мама не выглядела бы более изумленной, если бы узнала, что я переспала с половиной футбольной команды ашфордской старшей школы, а в перерывах между тачдаунами покуривала травку.
Я послала ей свой лучший обнадеживающий взгляд. Она вздрогнула. Наверное, то, что я в последнее время считала обнадеживающим взглядом, стало немного… диким, наверное.
— Эти несколько месяцев выдались тяжелыми, мама, — попыталась оправдаться я. — Я все объясню позже. Отпусти моих родителей, — сказала я Гроссмейстеру. — Я буду сотрудничать с тобой. Даю слово.
— Мне не нужно твое слово. У меня последние из твоих родственников, оставшихся в живых. Учитывая быстротечность существования, люди особо чувствительны к таким вещам. Алина сказала мне, что ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей было пятнадцать. Еще одна ложь. Я задумывался, так ли это. Но я не собирался их искать, пока ты сама не привела меня сюда.
Какя привела его сюда? Как он проследил мой путь до Ашфорда? Мог ли он выследить В'лейна? Или В'лейн двурушничал? Работал на Гроссмейстера?
— Они мне не родственники, — холодно сказала я. — Все мои родные мертвы. Убив Алину, ты уничтожил последнюю представительницу моего рода, если не считать меня. — Я надеялась, что это снизит для него ценность Джека и Рейни Лейн. В кино такое всегда срабатывало. — Нас удочерили.
Я быстро покосилась на маму, хотя и знала, что не стоит этого делать. Ее глаза блестели от непролитых слез. Великолепно. Сначала она во мне разочаровалась, а теперь я причинила ей боль. Подача получилась на тысячу.