Магия оборотня
Шрифт:
– Да угомонись ты, малохольный! Жива твоя Люська! Купают её и кормят.
Мальчишка неверяще уставился на меня.
– Не едим мы ни людей, ни оборотней…
Пацан упрямо смотрел исподлобья. Я уточнил:
– Ни взрослых, ни малышей!
И по-прежнему недоверчивый взгляд.
– Сейчас Лийса покормит малышку и принесёт. Увидишь, жива твоя Люська!
Алеска с угрюмым видом уселся в кресло, показывая, что с места не сдвинется, пока не увидит свою Люську.
Я с уважением рассматривал упрямого мальчишку. Даром что человек. А вот же предан своей подружке, или кто там она ему… И не побоялся на вожака с ножом
Всё-таки, что же случилось с Люськой? Алеску расспрашивать сейчас бесполезно. Пока не поверит, что малышке ничего не угрожает, не проронит ни слова.
От раздумий меня отвлёк громкий рёв. Я не обратил внимания на приход Янса, зато Алеска кинулся к своему защитнику и вцепился в него, истошно воя:
– Они её съели! Они съели Лю-у-уську-у-у!
Янсель недоумённо воззрился на меня. А я прислушался – ага, идут.
– Сейчас увидишь.
В комнату зашла Лийса с девочкой на руках. Малышка, повизгивая, соскользнула с рук лисицы и запрыгала рядом с Алеской. Мальчишка сразу же замолчал, торопливо сгрёб Люську в охапку и, шмыгая носом, принялся ощупывать её, будто проверял на целостность – все ли части тела на месте.
Девчушку обрядили в кофту лисицы, которая успешно заменила ей платье, телепаясь полами до колен. Рукава аккуратно подвернули. Сияющая малышка смеялась, тоненько поскуливая.
– Ты голодная?
Надо же! Мальчишка по-настоящему переживал о том, что мы могли сделать что-то дурное девчушке. Что ж настолько страшное видел Алеска в своей коротюсенькой жизни, что заставляло его никому не верить?
Девчонка помотала головой из стороны в сторону и показала слегка погрызенную куриную ножку, зажатую в руке.
Люськины руки тоже были примечательными. Кисть начиналась вполне себе по-человечьи – большой палец с обкусанным ногтем человеческий, но на ладошках мягкие подушечки и остальные пальчики уже шерстяные звериные с мягкими детскими коготками. И видно было, что девчушка совсем не тяготилась своими странностями и довольно ловко управлялась с ними.
Лийса завздыхала:
– Не поела толком, сюда рвалась. Что же с ней случилось-то?
Успокоившийся Алеска обнял забравшуюся к нему на колени Люську и сиплым от слёз голосом приступил к рассказу:
– Прошлой весной привезли сюда во двор городского пекаря Ораша с семьёй. Хороший пекарь был. Булки у него с присыпкой вкусные были – мне мамка пока жива была, покупала. Привезли их, в клетки затолкали. Всем интересно было, хоть и жутко. Прибегли смотреть, и я тоже… А нам сказали, что это – оборотни-людоеды! Кто верил, кто нет…
– А ты поверил? – спросил Нарцин.
Алеска дёрнул плечом, насупился, но рассказ продолжил:
– А дядька Клишин пошёл ночью к Орашу этому. Ораш-то ему щеночку и вытолкал через прутья. Прутья больно частые были, другие пролезть не смогли, а её протиснули. Ораш чего-то сказал дядьке, а я не слышал, оборотней боялся… – ещё больше насупился, уловив смешки парней. – Будете скалиться, ничё не скажу! И Люську унесу. Она моя!
Ну, малышку мы вряд ли тебе не отдадим! Уже то чудо, что она жива до сих пор. Но и незачем возражать мальчишке вслух, сначала
– Клишин щеночку в камору нашу принёс. Я думал поначалу, собачку ему Ораш отдал, чтоб не пропала. А дядька ей мяса дал и давай уговаривать, чтоб девчонкой становилась. Я думал, от расстройства дядька умом двинулся – собаку уговаривает. А та и перекинулась вот так, – кивнул на задремавшую малышку. – Дядька-то уж и не рад был, что уговорил. Ну, спрятали… Люська-то добрая, ласковая, даром что не человек и не собака! Мы и привязались. Дядька её погулять вывел, когда Грахишев жеребец его лягнул. Кажись, по Люське метил, а дядька-то и загородил собой. Я рядом там оказался и палкой огрел злую скотину. Люську сеном закидал. Она послушная… скажешь, сиди тихо – не шелохнётся, даже если кишки от голоду скрутит. А дядьку лечить пытались… Вишь, ту Грахишеву скотину мало кто обиходить мог – злой он, говорю же. А дядька Клишин управу на него имел. А тот – скотина неблагодарная!.. Дядька недолго прожил. Лекарь говорил, что это я его в гроб загнал… А я не зна-а-ал, я ему только водички да-а-а-ал, – заревел басом мальчишка.
Встрепенулась Люська. Подскуливая в унисон, маленькими ручками-лапками принялась утирать слёзы с Алескиных щёк и сама заревела. Лийса не выдержала, всхлипывая, бросилась к детям, обняла обоих, присев рядом и что-то успокаивающе шепча.
Янсель тоже потрепал пацана по голове.
– Тот лекарь лечить не умел, вот и сказал, что ты виноват. А Люська больше не перекидывалась? – перевёл внимание мальца.
– Неа, маленькая она – так дядька Клишин сказал. Вроде как, Ораш её насильно заколдовал, чтоб из клетки вытолкать. А она сама расколдоваться не может.
Ясно, отец подтолкнул оборот для малышки, чтобы спасти. Хм, странно… если малышка – оборотень, то почему её назвали Люськой? У оборотней принято, чтобы в имени обязательно присутствовал рычащий звук.
– А её точно Люськой зовут?
– Может, и по-другому, – тяжело вздохнул Алеска. – Дядька плохо говорил и много чего не выговаривал. Может, чё и перепутал. Да и не до того было. Узнали б, что у нас щеночка, и нас бы к псам тем бросили.
Все нахмурились, вспомнив псов-людоедов и спасённых Намила с сестрёнкой. А Намил-то, кажется, родственником Орашу приходится, значит, и Люська его родня.
М-да, только девчушке прежде нужно дооборот завершить.
За разговорами малышка всё-таки уснула у Алески на руках. Всё ж, слабая она… Янсель уговорил пацана уложить девочку на диван, тем более что Лийса занялась его «боевыми ранениями». И теперь мы вдвоём с Янсом рассматривали девочку магическим зрением.
Я рассмотрел, что контур малышки был неправильным ни для человека, ни для оборотня. Энергетические нити клубились и беспорядочно путались по всему телу. А что видел Янсель?
Наставник тяжело вздохнул и перевёл взгляд на меня.
– Как видишь, опять блок.
– Ага. И что тут резать?
Из произнесённого Алеска только последнее слово и уловил, но ему и этого хватило. Выдрался из заботливых рук Лийсы, кинулся к дивану, сграбастал заспанную девчушку и заголосил:
– Не дам, не дам резать! Изверги! Так и знал, что всё вы врёте!
Виновато хлопнул себя по губам под укоризненным взглядом мага. Вот дёрнуло меня сказать неосторожное слово в присутствии всех подозревающего мальчишки…
Всё, пока его трогать нельзя.