Магия сердца
Шрифт:
– Может быть… мне лучше… возвратиться назад… во Флоренцию? – спросила Сефайна.
Герцога поразило сочувствие в ее голосе, и он вернулся к камину.
– Конечно, нет! – ответил он. – Во-первых, мне кажется, вы вовсе не хотите удалиться от мира. Несомненно, положение, в котором вы оказались, вас смущает и тревожит, но, возможно, мы со временем сумеем что-нибудь сделать.
– Вы… подразумеваете… что хотите… восстановить свой дом… сделать его… таким красивым, как он… наверное… был прежде?
– Конечно, я этого хочу! – ответил
– Боюсь, что… денег, которые у меня есть… на многое не… хватит, – сказала Сефайна. – А если я попрошу… остальные деньги… моей мамы, то моя… мачеха… не позволит папе… отдать их мне… Она так пригрозила.
– Вот эту свою угрозу она приведет в исполнение, можете не сомневаться, – заметил герцог. – Ваша мачеха молода и намерена, пока жив ваш отец, прибрать к рукам столько денег, сколько ей удастся.
– Да, я знаю… это, – ответила Сефайна. – И у меня даже… нет ни одной… маминой драгоценности, хотя… она всегда… говорила… что они… мои.
– Ну, слезами горю не поможешь, – сказал герцог, меняя тему. – Должен предупредить, что вас ждет нужда, и будет не удивительно, если иногда вам придется поголодать. Я ведь в состоянии предложить вам только крышу над головой, но и та течет.
К его удивлению, Сефайна, засмеялась.
– Извините!.. Мне не следовало… смеяться, – сказала она, – но ведь так… смешно, что… вы герцог, владелец этого дворца и… громадного поместья, но… у вас нет… денег.
– И еще у меня есть долги, – заметил герцог, – и я могу в один прекрасный день угодить в долговую тюрьму.
– Неужели все так плохо? – растерянно спросила Сефайна.
– Если вы найдете в доме что-нибудь подходящее для продажи, – ответил герцог, – я тут же продам эту вещь. Вероятно, вы знаете, что дворец и поместье – майорат должны перейти к моему сыну, которого у меня нет. А все, что я имел право продать, уже продано.
– Но что вы намерены предпринять? – спросила Сефайна.
– Не имею ни малейшего представления, – ответил герцог. – Мне хватало забот, чтобы как-то держаться с двумя старыми слугами, которым отсюда одна дорога, в работный дом, а теперь мне на шею повесили жену, как альбатроса из поэмы Колриджа.
Он тут же поспешно добавил:
– Простите меня, я не хотел быть грубым, но, к сожалению, таковы факты.
– Я не обиделась, – ответила Сефайна. – Ну, во всяком случае, у нас остаются проценты с моего капитала, пока мне не исполнится двадцать пять.
– У нас? – переспросил герцог. – Вы правда намерены быть моей союзницей в этом жутком положении?
Сефайна посмотрела на него с некоторой растерянностью.
– Вы полагаете… у меня есть… еще какой-нибудь… выход? – спросила она нерешительно.
– Если вас пугают лишения, – указал герцог, – вы, несомненно, можете найти приют у кого-нибудь из ваших родственников.
– Право, не знаю, кто из них захочет меня принять, – ответила Сефайна, – и ведь начнутся… сплетни… если мы поселимся… отдельно сразу после того… как поженились?
– Да, это верно, – сказал герцог, – но я просто думал о том, как тяжело вам будет здесь.
– И… вам, – еле слышно произнесла Сефайна.
– Согласен, хотя это и звучит очень грубо, – отозвался он. – Но прежде чем мы перейдем к дальнейшему, разрешите сказать вам, что вы совершенно не такая, как я думал.
– А что вы думали? – спросила Сефайна?
– Откровенно говоря, я предполагал, что вы либо впадете в истерику, либо начнете жеманничать.
Сефайна вновь засмеялась.
– У меня правда чуть было не началась истерика, когда маменька сообщила мне свой план, и потом, когда я… вошла в… часовню.
– Я думала… – добавила она после паузы, – что вы… старик… или калека… и очень… дурной человек.
– Ну, во всяком случае надеюсь, что я ни то, ни другое и ни третье, – заметил герцог.
– Да… конечно… вы… совсем другой, – заверила его Сефайна и, занятая разговором, машинально сняла шляпу, положив ее на пол у кресла.
Герцог увидел, что ее волосы разделены прямым пробором и собраны в пучок на затылке. Два длинных локона ниспадали по сторонам нежного овала ее лица.
Взглянув на ее прямой нос, еще раз посмотрев на большие выразительные глаза, он внезапно воскликнул:
– Теперь я понял, на кого вы похожи!
– На кого же?
– На очень юных итальянских мадонн в галерее Уффици.
Сефайна уставилась на него в изумлении.
– Вы… говорите… серьезно? Я… смотрела на… них тысячи раз… и мне так… хотелось… быть… похожей на них.
– Ваше желание исполнилось, – ответил он. – Сходство поразительное. – Он улыбнулся, и улыбка удивительно преобразила его лицо. – Так, может быть, вы вовсе не моя жена, а небесный ангел, и вновь исчезнете, вернувшись туда, откуда снизошли в наш мир.
– Ах, если бы! – проговорила Сефайна. – Тогда бы… вы… быть может… нашли счастье…
Она не договорила. Герцог пожал плечами и опять отошел к окну.
– Это мне недоступно, – проговорил он. – Во всяком случае, пока я не приведу в порядок мои дела.
– Я помогу вам! Мне кажется, я… способна вам… как-то помочь, – сказала Сефайна, – хотя… у меня нет… столько денег… как вы… думали.
– Я не думал о ваших деньгах, когда отказывался жениться на вас! – гневно воскликнул герцог. – Я сказал вашей мачехе, что не намерен продавать свой титул.
Так, значит, ее деньги его не прельщали! Сефайна больше не сомневалась, что он был вынужден жениться на ней по причине, как-то связанной с бумагами, которые ее мачеха отдала ему в часовне. Она чуть было не спросила, что это были за бумаги, но тут же испугалась, что ему это покажется желанием вмешиваться в его жизнь. Ну, может быть, он когда-нибудь сам расскажет ей, почему был вынужден уступить графине. Герцог отвернулся от окна.