Магия страсти
Шрифт:
Глава 30
Николас положил в рот кусочек жареной свинины и быстро прожевал. Он совершенно забыл о еде. Но когда выходил из библиотеки, его перехватил Блок.
– Теперь, когда вы в деревне, следует соблюдать деревенский распорядок дня, милорд, – с поклоном объявил он. – Сейчас уже около семи, и кухарке не терпится показать свое искусство.
Что оставалось делать несчастному, исстрадавшемуся по ласке молодожену? Наверное, удушить Блока. Прекрасное
После знакомства с кухаркой, миссис Клоппер, высокой, костлявой, в белоснежном, безупречно чистом переднике и с усиками, похожими на тонкую ниточку черного атласа, Блок проводил их в просторную столовую.
У Николаса не сохранилось теплых воспоминаний об этой душной мрачной комнате, но на столе, накрытом на двоих, стояли зажженные свечи.
– С завтрашнего дня, Блок, – решил он, – мы будем, есть в столовой для завтраков. В этой комнате так темно, что с полдюжины грабителей могут спокойно прятаться в углах. Не желаю обедать с оружием в руках.
– Как угодно, милорд, – поклонился Блок. – А теперь я принесу белый суп кухарки. Это новый обычай. Как вы помните, сначала она никогда не подает суп, но сегодня посчитала…
Розалинда, не слушая, вдыхала затхлый воздух и всматривалась в темные углы. Посреди стола стоял канделябр на двенадцать свечей, отбрасывавших странные тени на большую чашу с темным виноградом.
– Если бы Грейсон увидел этот стол, непременно заметил бы, что на нем уместилось бы не менее трех гробов, – заметила она.
– Если не более, – усмехнулся он, сжимая ее руку – все, до чего смог дотянуться. – Ешь, сколько захочешь, Розалинда, потому что я намереваюсь довести тебя до полного истощения.
Она улыбнулась, хотя он заметил, что ее глаза чуть прищурены, а лицо немного бледное.
Если бы кто-то спросил, понравился ли им обед, оба ответили бы утвердительно, но на самом деле они едва замечали, какие блюда приносил Блок.
– Я очень люблю инжирный пудинг, – пробормотала, наконец, Розалинда, накалывая на вилку кусочек.
– По-моему, это яблочное пирожное.
– О Господи!
– Инжир, яблоки, какая разница? Продолжай есть. Тебе понадобятся силы.
Она взяла еще кусочек.
– Кажется, ты прав, это яблоко. Николас, а вдруг твой дед вздумает навестить нас в твоей спальне?
– В нашей спальне. Если дед придет спеть нам колыбельную, мы послушаем, поаплодируем и вежливо попросим его уйти, иначе он будет шокирован до глубины души.
– Если колыбельная будет мне знакома, я спою вместе с ним, – решила Розалинда, украдкой бросив на него взгляд.
Она ощущала его нетерпение. Слышала это нетерпение в его голосе, хоть и звучавшем весело и беспечно. Несмотря на свое волнение, она понимала,
– Николас… насчет этого… постели… Николас мгновенно насторожился: – Да?
Розалинда неопределенно повертела рукой.
– Все очень мирно и спокойно. Мы едим яблочные пирожные… но теперь я все время думаю о том, что ты будешь делать со мной, как только уведешь в спальню.
У него действительно имелись планы: чудесные планы.
– Ты уже просмотрела все картинки в книге, которую дала тетя Софи?
– Пыталась наскоро ее пролистать, но тетки не дали мне ни минуты покоя. Думаю, они были смущены и пожалели, что дали мне книгу. Но позволь заверить, я держалась стойко.
– Если хочешь, мы пойдем в спальню и посмотрим картинки вместе. Как тебе это понравится?
– Очень, то есть не думаю, что я смогу рассматривать картинки, если ты станешь заглядывать мне через плечо и видеть то, что вижу я. На парочках совсем нет одежды.
– Даже на джентльменах? Они тоже раздеты?
– Я просмотрела, сколько могла, пока тетя Софи осторожно пыталась выдернуть книгу у меня из рук. Мне удалось увидеть не меньше чем с полдюжины. На всякий случай я спрятала книгу в чемодане, под блузками, в надежде, что ее не стащат. И джентльмены…
Она нервно откашлялась.
– …они выглядели как-то странно. Совсем не похожи на маленьких мальчишек в Брендон-Хаусе.
– Что в них такого странного?
– Спереди внизу… торчало что-то большое и вздутое, словно из животов росли древесные сучья.
Николас рассмеялся:
– Похоже, художник был крайне высокого мнения о себе и желал произвести впечатление на женщин, поэтому и прибегнул к преувеличениям, чтобы донести свою мысль до читателей.
Розалинда, сцепив пальцы, подалась вперед:
– Какую мысль? Я ничего не понимаю. И больше не желаю говорить на эту тему. Не желаю нырять под стол, чтобы спрятать свое пламенеющее лицо. Страшно подумать, что может оказаться под этим столом, в темноте, когда к тому же там нет никаких ног, прогоняющих потусторонние создания.
Но Николас спокойно улыбнулся:
– Доедай свое пирожное, а потом пойдем в библиотеку и потребуем, чтобы дед не навещал нас в спальне. И будем наслаждаться друг другом. Обещаю, все будет хорошо. Я твой муж, и ты должна мне довериться.
Обдумав его слова, она, к изумлению Николаса, спросила:
– Послушай, ты знаешь, почему кресло деда упало, когда я пела песню?
О, он уже успел поразмыслить над этим.
– Мы обсудим это завтра. Но не раньше полудня.
В комнату вошел Блок с канделябром.