Магия ворона
Шрифт:
Но я никак не могла выбросить из головы грядущий визит принца, и предчувствие неустанно билось волнами о темные берега моего подсознания.
Ворон снова каркнул.
На этот раз я подняла голову. Птица покачала головой, разглядывая мое хмурое лицо; потом взъерошила перья и попрыгала по ветке. Когда ее силуэт оказался на свету, я ахнула. Перья на спине отсвечивали красным, и мне показалось, что ее глаза необычного цвета.
Я поспешно присела в реверансе, а потом ринулась внутрь дома. С одной стороны, очень надеялась, что этот ворон не окажется принцем; с другой – в таком случае я только что
Четвертый удар прозвучал следом, но это был уже не просто стук покосившейся двери. Кто-то просил разрешения войти.
– Войдите! – крикнула я, лихорадочно оглядываясь. Лучше бы я этого не делала.
Схватив первый попавшийся горшок, я срочно сунула его в раковину. Не знаю, был ли он вообще грязным, но больше ничего сделать я не успела. Дверь отворилась, и осенний принц вошел в дом. Дверной проем был рассчитан на людей нормального роста, поэтому ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом о косяк.
– Добрый день, Изобель, – сказал он, поклонившись.
Я еще ни разу не приглашала фейри к себе на кухню. Это была маленькая комната с необработанными каменными стенами и проседающими от старости половицами. Света, проникающего внутрь сквозь единственное крошечное окно под потолком, как раз хватало, чтобы привлечь внимание к стопке немытой посуды возле серванта и печальной кучке торфа, тлеющей в нашей маленькой топке.
Принц же выглядел так, будто только что вышел из золоченой повозки, запряженной дюжиной белоснежных жеребцов. Я не запомнила, во что он был одет вчера, но такой наряд точно врезался бы мне в память. Подогнанный по фигуре темный шелковый плащ, отороченный вельветом медного оттенка, почти доставал до земли подобно мантии. На лбу у него была тиара, тоже медная, с отсветами зеленой яри-медянки; и, хотя его непослушные волосы, кажется, жили собственной жизнью и за ними головной убор был практически незаметен, я смогла разглядеть, что узор на нем напоминал переплетенные листья. Воротник его плаща был заколот брошью в виде ворона: без сомнения, реликвия еще прошлой эры. Вчерашний меч все еще висел в перевязи у него на поясе.
И стоял он в каком-то метре от луковых очистков, которые я тем утром забыла подмести.
Я уже нарушила все существующие правила этикета. Нужно было сказать ему что-нибудь содержательное и осмысленное.
– Что случится, если у вас не будет возможности поклониться в ответ? – брякнула я вместо этого.
Пока я собиралась с мыслями, принц изучал пристальным взглядом черпак, лежавший на столе, но сейчас уставился на меня. «Что с тобой такое?» – как будто говорил озадаченный взгляд его аметистовых глаз.
– Не уверен, что понимаю.
Однажды эти гнилые половицы должны были проломиться. Почему бы не оказать мне услугу и не сделать это сейчас?
– Если кто-то кланяется вам или делает реверанс, но у вас нет возможности тут же ответить тем же, – пояснила я, слыша свой голос как будто со стороны.
Понимание озарило черты его лица, и знакомая легкая улыбка растянула губы. Он чуть наклонился в мою сторону и встретился со мной взглядом, как будто рассказывал очень важный секрет. Возможно, так оно и было.
– Это ужасно неприятно, – тихо признался он. – Мы вынуждены разыскивать человека, который это сделал, и пока не найдем, не можем больше ни о чем думать.
– Кажется, я сейчас поставила вас именно в такое положение. Прошу прощения.
Он распрямился, как будто забыв о моем существовании.
– Разыскивать вас было для меня честью, – ответствовал он тепло, хоть и немного отвлеченно. Потом он поднял со стола шампур. – Это оружие?
– Нет, технически вещь не для этого.
– Ясно, – произнес он. Прежде чем я успела его остановить, он пересек кухню тремя гигантскими шагами, чтобы изучить сковородку, висящую на гвозде. – Это уж точно оружие.
– Это не… – Никогда еще при разговоре с фейри я не чувствовала себя такой косноязычной. – Ну… Этот предмет можно использовать как оружие, но изначально он для готовки.
Он оглянулся в мою сторону.
– Ремесло кулинарии, – пояснила я, заметив на его лице выражение вежливого ужаса.
– Да, я знаю, что такое готовка, – заметил он. – Просто я поражен, как много инструментов вашего Ремесла могут иметь двойное предназначение. Есть ли хоть какие-то предметы, которые люди не могут использовать для убийства друг друга?
– Вероятно, нет, – признала я.
– Как необычно. – Он остановился, разглядывая потолок. Не дожидаясь, пока он прокомментирует здесь что-нибудь еще, я прочистила горло и снова присела в реверансе.
Немного нахмурившись, он обернулся и поклонился в ответ.
– Обычно я принимаю клиентов в мастерской, она находится в другой части дома. Может быть, начнем? Я бы не хотела отнять у вас слишком много времени.
– Да, разумеется, – ответил он. Пока мы шли по коридору, принц продолжал смотреть куда-то наверх, а потом совсем замер, прикоснувшись к белой отштукатуренной стене. Я тоже остановилась, дожидаясь, пока он закончит. На моем лице застыла натянутая улыбка – проверенный способ сдержать раздраженный вопль.
– На этом доме лежит очень сильное заклятие, и, ко всему прочему, довольно странное, – заметил он наконец.
– Да. – Я двинулась дальше и с облегчением услышала за спиной шорох его плаща. – Это первая оплата моего труда, которую я получила, когда начала рисовать портреты. Мне потребовался целый год, чтобы заслужить ее. Ни один фейри…
– Не может причинить вред обитателям это дома в его стенах, пока вы живы, – закончил он негромко. – Впечатляет. Работа Овода?
Я кивнула, сдержав порыв оглянуться через плечо. Запах мастерской уже чувствовался отчетливо, и привычка помогла мне вести разговор более церемонно.
– Я имею счастье называть его своим меценатом уже много лет. Могу ли спросить, почему заклятие кажется вам странным?
– Никогда не видел подобных чар. И тем более не ожидал такого от Овода.
На этот раз уже мне чуть не пришлось замереть на месте. Я почти физическим усилием заставила себя продолжить движение, вошла в мастерскую и почти автоматически принялась собирать уголь, необходимый мне для сегодняшнего наброска. Неужели чары испортились? Или тогда, давным-давно, я все же что-то сказала не так, позволив Оводу оставить лазейку в нашей договоренности? Самая крошечная возможность была пугающей до тошноты, и я почувствовала, как руки и ноги немеют.