Магия взбесившихся дверей
Шрифт:
– Конечно! – радостно воскликнул он. – Это одно из моих любимых воспоминаний.
Теперь я была абсолютно уверена, что следы от паутины начали исчезать. Кажется, радость понемногу растворяла их.
– Мы тогда ещё играли в волшебников, – продолжал Паша. – Ты сдувала на меня семена одуванчика и убеждала, что наделила их магической силой.
– Точно! – расхохоталась я. И вдруг увидела в шаге от себя белёсый одуванчик. Стремясь закрепить успех и полностью погрузить Пашу в приятные воспоминания, я осторожно сорвала его и сдула
– Абракадабра! Пусть все печали уйдут! – воскликнула я и тут же застыла, сражённая чудесным зрелищем. Семена как будто прилипали к коже и одежде. А ожоги стремительно таяли! Кожа очистилась полностью меньше, чем за полминуты.
Паша вдохнул полной грудью и счастливо улыбнулся.
Глава 7
– Как же хорошо! – признался он, словно и не замечая семян, часть из которых так и застыла на щеках. При взгляде на него у меня невольно зачесалось лицо.
– Подожди-ка, Паша! – Меня вдруг пронзила страшная догадка. – А что, если вы все кому-то мешали в том кафе вчера? Например, шумели… Я ведь вас знаю. Тихая беседа – это точно не про вас.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что паутина может быть не только на тебе! Ты сказал, что под конец вечера чувствовал тошноту. А что насчёт остальных?
– С остальными было всё в порядке. Разве что Дима выглядел каким-то бледным. Кстати, да! Он ещё предположил, что что-то не то съел…
Я подошла к Диме, который в настоящий момент сидел на скамейке, смотрел в пустоту, покачивался взад-вперёд и беспрерывно постукивал пальцами по собственной коленке. Наклонившись к его лицу, я позвала:
– Дима!
Снова чудесное преображение.
Взгляд стал осмысленным.
И сразу же проявилась паутина, ведь коготь я продолжала крепко сжимать в руке.
– Уля? – голосом древнего старика спросил Дима и тут же закашлялся, а мы с Пашей тревожно переглянулись: паутина покрывала Диму так густо, что под ней практически не было видно кожи! Он выглядел, словно жуткая чёрная мумия с человеческими глазами! – Где я?
– Во сне, Дима, – с задержкой отозвалась я. От жалости перехватывало горло. Мне очень не нравилось его состояние. Паша хотя бы отображал, где находится, и где был до этого. Дима же выглядел так, словно вышел из долгой спячки. Которая, судя по его сгорбившейся фигуре и скрипучему голосу, длилась лет триста, не меньше.
– А-а-а, хорошо, – проскрипел он.
– Молчи, – сказала я и, не медля больше, начала когтем счищать паутину. Пашка помогал. Он аккуратно расстегнул Димину рубашку, стараясь не касаться липких чёрных нитей, а потом, когда тело очистилось, приподнял его за подмышки, чтобы я стянула шорты. Дима не сопротивлялся и даже не задавал вопросов. Только тихо и с облегчением вздыхал каждый раз, как я избавляла его от очередной порции паутины.
Когда чистка была окончена, я чувствовала себя так, словно
– Ребята, это, правда, вы? – Димин голос всё ещё был чуть хрипловатым, но уже вполне узнаваемым. – Как же я рад вас видеть!
– Что последнее ты помнишь? – осторожно уточнила я.
– Что помню?.. – Он задумался. – Да вроде всё помню. Только вот у меня сейчас такое странное ощущение возникло, будто я уже давно спал и только сейчас проснулся. Последние дни вспоминаются, как сон. То вроде моменты ясности, то туман. К примеру, отчётливо помню наши вчерашние посиделки, но вот как ложился спать не помню хоть убей. А чувство такое гадостное, как будто снилось что-то очень, очень плохое…
Он сморщился.
– Что? – спросил Паша.
– Да как только пытаюсь вспомнить, голова начинает страшно болеть, – пожаловался Дима.
Недолго думая, я решила действовать по той же схеме, что и с Пашей. Сорвала одуванчик, прикрыла глаза и представила, что вместе с семенами-парашютиками посылаю Диме что-то доброе, светлое, солнечное. И подула.
– Работает! – радостно воскликнул Пашка.
Я открыла глаза и с облегчением увидела, как очищается от ожогов кожа. По правде говоря, уверенности, что это второй раз сработает, не было. Дима потянулся до хруста в суставах и, наконец-то, широко безмятежно улыбнулся.
– Люблю вас, ребята! – искренне сказал он и огляделся. – О, так мы в нашем дворе! Это лучший сон на свете!
– Точно, – устало согласилась я, падая на скамейку. Пока я отдыхала, Паша рассказывал Диме о том, как сам очутился здесь и увидел меня. Рассказал о своём кошмаре и о паутине. Спустя какое-то время я с некоторым трудом поднялась и спросила:
– Ну что, продолжим спасать друзей?
– Говори, что делать! – охотно подорвались парни.
Я подошла к кружащейся подруге и позвала:
– Надя…
В итоге мои подозрения оправдались: паутины не было только у меня и Вики! Правда, всем остальным, кроме Паши и Димы, досталось её совсем немного. Нити были только вокруг глаз, на висках и возле ушей, как жуткая полумаска. Я разделалась с ними быстро, хоть и ужасно устала. А коготь у меня в руках нагрелся так, что почти обжигал. Когда я закончила с последним человеком из нашей компании, у меня тряслись руки. А просветлевшие лица друзей были густо покрыты семенами одуванчиков.
– Ну, вот и всё, – с облегчением выдохнула я. И в тот же миг проснулась в своей кровати.
Хоть будильник ещё не прозвонил, я поняла, что больше не усну. Некоторое время лежала на кровати, вспоминая сон. Надо же, как причудливо работает моё сознание! Сначала приснилась какая-то жуткая тварь возле школьного стадиона, потом друзья и наш старый двор. Надо будет позвонить Пашке и узнать, как они вчера посидели. Заодно расскажу, что они мне снились. Пашке наверняка понравится. Он любит страшилки.