Магия звезд
Шрифт:
Дрю смотрел на нее, подмечая, сколь очевидно она расстроена признанием, что спала в момент убийства Жана. Но был ли лауданум, который она дала мужу, смешан с цианистым калием? И умышленно ли она добавила цианистый калий в питье Жана, чтобы навсегда с ним разделаться?
Дрю вздохнул, понимая, что чем больше он узнает об этом деле, тем сложнее становится его работа, и впервые засомневался, что сможет выиграть этот процесс.
— Ты наркоманка, Лайла. Ты не можешь жить без этой опиумной настойки. Если об этом узнает обвинитель, то обязательно использует этот факт против тебя. Я хочу, чтобы ты была здорова
— Мне никому ничего не надо доказывать. Я не наркоманка, — настаивала Лайла.
— А какого мнения был Жан о снотворном, которое ты принимала? — спросил он.
Лайла была просто потрясена.
— Откуда ты узнал? — голос ее задрожал. — Только Колетт могла тебе об этом рассказать.
— Не вини Колетт. Она волнуется за тебя точно так же, как и я, — сказал Дрю, сдерживая желание прикоснуться к нежной руке Лайлы.
— Я не наркоманка, — упрямо продолжала твердить она.
— Ты должна прекратить принимать эту настойку, иначе она тебя убьет, — промолвил Дрю. — Позволь помочь тебе.
Дрю подошел к ней, прекрасно понимая, что сейчас ни в коем случае не стоит ее отталкивать, иначе она убежит. Он повернул Лайлу лицом к себе.
— Мы поговорим на эту тему потом, когда я вернусь. А сейчас я должен идти. И, надеюсь, ты будешь ждать, пока я не вернусь.
Лайла нахмурилась, скрестив руки на груди.
— Я помню про короткий поводок.
Взяв ее пальцами за подбородок, Дрю повернул голову молодой женщины так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.
— И вот еще что…
Зная, что он не должен этого делать, но более не в состоянии сопротивляться своим желаниям, он накрыл ее рот молниеносным поцелуем.
Утренняя роса не могла быть слаще ее припухших губ. Они стояли в солнечном свете, льющемся через окна, и чувственное влечение между ними становилось все сильнее. Дрю усилием воли оторвался от нее.
— Я скоро вернусь, — пообещал он и вышел из библиотеки.
Глава ОДИННАДЦАТАЯ
Дрю прищелкнул поводьями, он торопился провести свою последнюю встречу до того, как они сядут на Ново-Орлеанский пароход. Сегодня он оставил Лайлу, скрепя сердце. Хоть она и отрицала наркотическую зависимость, оба они знали, что она лжет как Дрю, так и самой себе. И хоть он и не должен был ни в коем случае целовать ее в это утро, он не смог удержаться от того, чтобы хоть как-то ее успокоить.
Вкус ее сладких губ вновь потряс его до глубины души, и он вновь жаждал ее, хоть и понимал, что повторять то, что произошло между ними прошлой ночью, теперь просто глупо. Однако он стал испытывать к ней куда большую привязанность, чем прежде.
Дрю быстро напомнил себе о том, что Лайла его подзащитная и он должен прежде всего отстаивать ее интересы в суде, а не строить планы совместной жизни с ней. В противном случае он рисковал своей юридической практикой и будущей политической карьерой. В прошлую ночь он думал телом, а не мозгами». И сегодня утром пожалел о своих спонтанных действиях. Он должен защищать, а не совращать Лайлу.
Что касается будущего процесса, то ему хотелось, чтобы его суждения были ясны и точны, а разум полностью сконцентрирован на защите этой женщины. Он не должен ничего упустить, иначе окружной обвинитель Финни похоронит его, и Лайлу повесят вне зависимости от того, виновна она или нет, но об этом Дрю старался не думать.
Да, он проигнорировал совет отца и оказался в ее объятиях, в ее постели. А ночь-то была куда лучше, чем он мог предположить в своих самых смелых мечтаниях… К несчастью, лишь до того момента, когда он понял, насколько она зависит от своего так называемого лекарства. Это пристрастие успело пустить глубокие корни, и наркотик крепко держал ее в своих тисках. И, похоже, она не сознавала всю серьезность этой проблемы.
Прошлой ночью она казалась такой уязвимой, такой беззащитной. И хотя он воспользовался ею непреднамеренно, Дрю беспокоился, что сегодня она, наверняка, пожалеет о том, что так страстно ему ответила.
Наконец, он въехал в ворота монастыря «Святого Сердца». Он прибыл сюда после того, как получил ответ на спешно составленное письмо, с помощью которого пытался убедить мать-настоятельницу свидетельствовать на суде в пользу Лайлы.
Остановив экипаж, Дрю привязал поводья и пошел пешком по дорожке из гравия. Зеленый мох покрывал старинное каменное строение, окруженное атмосферой благостной тишины. Когда он постучал в дверь, то невольно представил себе, как Лайла пришла сюда после того, как умерла ее мать.
Молодая женщина в одеянии послушницы приоткрыла тяжелую дубовую дверь.
— Чем я могу вам помочь?
— Я Дрю Солье, — сказал адвокат. — Мать-настоятельница назначила мне аудиенцию.
Женщина пропустила его, и он вошел в тихую приемную. Послушница осторожно закрыла за ним дверь.
— Пожалуйста, сюда, — тихонько промолвила монахиня, жестом приглашая следовать за ней. Шаги гулким эхом отдавались под каменными сводами, когда они шли по темному коридору. Здесь стоял сильный запах ладана. Вскоре впереди появилась дверь, из-под которой струился яркий свет. Послушница постучалась.
— Матушка, вас хочет видеть мистер Солье. Дверь открылась, и женщина в традиционно черной длинной монашеской рясе и белом платке, обрамлявшем ее лицо, с любопытством посмотрела на Дрю. Ее рукопожатие оказалось по-мужски крепким.
— Доброе утро, мистер Солье. Пожалуйста, входите.
Она плотно закрыла за ним дверь.
— Должна признаться, что крайне заинтригована. Зачем вам понадобилось узнавать что-то о мисс Дю Шамп?
Жестом предложив ему сесть, настоятельница подошла к столу и поудобнее устроилась в своем кресле.
— Уверен, вы слышали, что ее обвиняют в убийстве человека, называвшего себя ее мужем, — сообщил Дрю.
— Я слышала об этом печальном событии, кивнула настоятельница.
— Так вот, я ее адвокат и собираюсь защищать ее в суде. Я надеялся, что вы расскажете мне что-нибудь интересное о Лайле и ее отце.
Монахиня подняла удивленно брови.
— Мне мало что известно. После того, как умерла мать Лайлы, отец привез девочку к нам, предварительно заплатив за ее обучение. Вы же знаете, у сестер нашего ордена есть женская школа.