Магия
Шрифт:
Заря-заряница, а я, красна девица, пойду за кленовые ворота, в заповедные места, найду камень белее снега, крепче стали, тяжелее олова. Возьму этот камень, брошу на дно морское с теми словами: «Пусть камень белый на дне моря лежит, а милого сердце ко мне (имя девицы) пламенной любовью кипит». Встану я против месяца ясного и буду просить солнце красное: «Солнце, солнце, растопи сердце друга (имя молодца), пусть оно будет мягче воска ярого, добрее матушки родимой, жальче батюшки родного. Пусть сердце милого дружка (имя молодца) будет принадлежать весь век денно и ночно, летом и весной только мне одной (имя девицы). А для других это сердце
Ветры буйные, птицы быстрые, летите скорее к месту тайному, к сердцу милого (имя молодца), дайте знать ему, как страдаю я (имя девицы) дни и ноченьки по дружке своем милом (имя молодца). Пусть я горькая, бесталанная буду счастлива с милым (имя молодца) во все месяцы, в годы долгие, во дни майские, ночи зимние, в непогодушку и в дни красные. Я одна, одна люблю милого (имя молодца) крепче батюшки, жарче матушки, лучше братьев всех и сестер родных. Птицы быстрые, ветры буйные, расскажите вы о том милому (имя молодца), что страдаю я, как от болести, от любви моей к добру молодцу (имя молодца). Пусть же будет он до могилы мой. Так и ведайте ему, молодцу (имя молодца).
Стану я, (имя девицы), помолясь, пойду, благословясь, из избы в двери, из дверей в ворота, выйду в чистое поле, в подвосточную сторону. В подвосточной стороне стоит изба, стреди избы лежит доска, под доской тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается! Белый свет красна солнышко дожидается, радуется и веселится! Так меня (имя девицы), дожидался, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть; ни на утренней заре, ни на вечерней; как рыба без воды, как младенец без матери, без материна молока, без материна чрева не может жить, так бы (имя молодца) без (имя девицы) не мог бы жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней зоре, ни на вечерней, ни в обыден, ни в полдень, ни при частых звездах, ни при буйных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночь при месяце. Впивайся, тоска, въедайся, тоска, в грудь, в сердце, во весь живот (имя молодца), разрастись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по (имя девицы).
Заговоры на любовь
Ритуалы на сохранение семейного очага, на любовь были обращены к богине Ладе. Богиня Лада в верованиях древних славян была покровительницей весны, брака и любви. Люди обращались к ней во время свадебных обрядов, просили у нее защиты и молили, чтобы брак был крепким и долговечным. Также к богине Ладе обращались за помощью в поисках жениха.
Для начала кипятили воду, чтобы заварить в ней три дубовых листа, на которые предварительно читали заговор:
На восточной стороне есть окиян-море, на том окиян-море лежит колода дубовая, да на той колоде дубовой, сидит Страх-Рах. Я тому Страху-Раху покорюсь и помолюсь. Создай мне, Страх-Рах, семьдесят семь ветров, семьдесят семь вихоров, ветер полуденный, ветер полуночный, ветер суходушный, которые леса сушили, крошили темные леса, зеленые травы, быстрые реки, и так бы сушилось, крушилось обо мне чадо Божье (имя). Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!
Получившейся водой нужно было умыться, не вытираясь, а то что осталось вылить на улице под дерево.
Помимо обращений к Богине Ладе, люди обращались и к другим богам. Пантеон этих богов был достаточно велик и отличался в зависимости от области. Это было связано с тем, что каждый большой род имел своего покровителя и своих особо почитаемых богов. У восточных славян верховным богом считался Сварог или, как его еще называли, Сварожич – покровитель небесного огня.
Любовные заговоры и присушки на женщин
Что касается любовных заговоров, используемых мужчинами на женщин, то они по своей структуре и смыслу являются точно такими же, как и заговоры, которые используют женщины на мужчин. В заговорных словах можно поменять пол, и тогда, естественно, меняется смысл и направление заговорных слов. Но в мужских присушках учитывались факторы времени, физическое и моральное состояние проводящего обряд, погодные и прочие условия.
Предполагается, что мужчины вследствие несколько отличной от женской психики чаще обращались к колдунам за любовной магией, нежели пытались что-то делать сами. Дело здесь не столько в скептическом отношении к магии, сколько в несколько другой социальной роли, которую играли мужчины в то время. Это могло обусловливаться мужским темпераментом, гордостью и другими свойственными сильному полу чертами. Но, как говорилось выше, это всего лишь предположение. Что известно наверняка, так это то, что мужчины могли зайти в любовной магии дальше, нежели большинство женщин, могли использовать самые рисковые и сомнительные методы, требующие большой силы воли и характера. Такая напористость была характерна в целом для мужской части населения того времени, так как большинство забот лежало на плечах мужчин.
Тем не менее, мы приведем здесь несколько заговоров и присушек, дабы отметить, что мужчины действительно по той или иной причине иногда привораживали женщин. Вопрос о целесообразности такого поступка, его этической и моральной стороне можно оставить открытым. Здесь уж каждый поступает так, как считает нужным для себя.
Лягу я, (имя молодца), помолясь, пойду, благословясь, из избы дверями, из двора воротами в чисто поле, погляжу и посмотрю под восточную сторону; под восточной стороной стоит три печи. Печка медна, печка железна, печка кирпична. Как они разожглись, распалились от неба до земли, разжигаются небо и земля и вся подвселенная, так бы разжигало у (имя девицы) к (имя молодца) легкое, и печень, и кровь горячу. Не можно бы ей ни жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни спать, ни лежать, все на уме меня держать. Недоговорены, переговорены прострелите, мои слова, пуще востраго ножа и рысьего когтя тоску напустить, присушить девок.
Четыре зарницы, четыре сестрицы: первая Марья, вторая Марфа, третья Марина, четвертая Макрида; подьте вы, сымайте тоску и великую печаль со гостей, со властей, со кручинных, со тюремных людей, солдатов-новобранцев и с малых младенцев, которые титьку сосали и от матерей осталися; наложите ту тоску и телесную сухоту, великую печаль, на (имя), чтобы она, (имя), без меня, (имя), не могла бы ни жить, ни ходить, ни лежать, ни спать, все по мне, (имя), тосковать; тем словам и речам – ключенныя слова.
Стану я, (имя молодца), помолясь, пойду, благословясь, из избы дверями, из двора воротами, выйду в чисто поле; в чистом поле стоит изба, в избе из угла в угол лежит доска, на доске лежит тоска, я той тоске, (имя молодца), помолюся и поклонюся: о, сия тоска, не ходи ко мне, (имя молодца), поди тоска, навались на красну девицу, в ясные очи, в черныя брови, в ретивое сердце, разожги у ней, (имя девицы), ретивое сердце, кровь горячую по мне, (имя молодца), чтобы она не могла бы без меня (имя молодца) ни жить, ни быть. Сим словам вся моя крепость.