Магнатъ

В жаркий летний день от городской окраины к проходной оружейной фабрики приближались трое высоких, статных и удивительно жилистых мужчин. А еще вернее, полноправных казаков – чем ближе они подходили, тем отчетливее можно было различить фуражки и широкие синие лампасы на шароварах. На проходной они и вовсе развеяли все возможные сомнения, с врожденной казачьей непринужденностью проигнорировав как турникет, так и самого охранника при нем. Миновали первый, попытались обогнуть второго…

– Ну-ка, замерли! Теперь на две сажени назад. Живо!

Особенную убедительность этой просьбе придавала рукоятка револьвера, торчащая из открытой кобуры, и правая ладонь

– Служивый, а как бы нам самого главного увидеть, а?

– Вам назначено?

– Да вроде нет.

– Запись на прием вон за той зеленой дверью.

Гости Сестрорецка опять переглянулись, на сей раз озадаченно. Затем пожали плечами, переваривая непонятный ответ, и повторили попытку:

– Да ты не понял, служивый. Мы сродственники его, нам так можно, без всяких там… этих ваших штук.

– Запись на прием вон за той зеленой дверью.

– Да поняли мы уже, поняли. Ну а письмецо-то от батюшки передать ему можешь? Или что браты сродные [1] до него приехали?

После этих, в сущности. простых и уж точно необидных слов в глазах подтянутого мужчины в черной форме появилось очень нехорошее выражение. А рука, отцепившись от ремня, прочно обосновалась на ладно изогнутой рукояти револьвера. И неизвестно, чем бы закончился столь неудачно начавшийся разговор, если бы из темной прохлады караулки под жаркое августовское солнышко не вышел начальник охранной смены. Выслушал рапорт от подошедшего к нему подчиненного, внимательным взглядом буквально ощупал троицу мужчин, а напоследок даже попросил документы – видимо, захотел блеснуть перед ними своей грамотностью. Ну что сказать – блеснул, после чего ненадолго задумался, затем, сделав им знак обождать, скрылся на пару-тройку минут в караулке. Вернулся с явным удивлением на лице и, как-то странно косясь на синелампасников, отрядил одного из подчиненных в провожатые:

– Идите за ним.

Трое «сродственников» спокойно миновали грозного стража проходной и вразвалочку зашагали, активно вертя головами по сторонам. На пути до неведомого пункта назначения им встретилось немало интересного и еще больше непонятного, но больше всего запомнилась артель юных тружениц швейного цеха, небольшим табунком направлявшаяся в столовую. И красотой лиц, и очень даже упруго-фигуристыми статями, дополненными острыми и смешливыми язычками – а еще тем, что внимание столь хорошеньких (прямо как на подбор!) дивчин, вкупе с парой-тройкой приветливых фраз, получил только и исключительно их провожатый в черной униформе. Нет, на них тоже посмотрели… равнодушно и мельком, словно бы на пустое место. Отчего бравые казаки, немало озадаченные последним обстоятельством, почти и не заметили, как поменялся их сопровождающий. И пришли в себя только при виде группы мужчин, развлекающихся привычным и, самое главное – насквозь понятным делом. У них дома тоже любили почесать кулаки о соседа – в небольшой дружеской потасовке, разумеется. Правда, станичники «дружили» один на один, на крайний случай ватажкой на ватажку, а не трое против одного. Да и на руки обычно ничего смягчающего удары не надевали… Но кто их знает, какие в Сестрорецке порядки насчет немудреных мужских развлечений? Тем более что одинокий боец против такого неравенства сил явно не возражал. Хотя напор на него был весьма велик, да и удары прилетали очень даже увесистые – он же только весело скалился и постоянно перемещался, старательно прикрываясь ближним противником от всех остальных.

Бац! Бац!

Бац!..

Ну то есть очень старался, чтобы оно так и выходило, и уж точно не жадничал на ответные «плюшки». Не рискуя, впрочем, задерживаться на одном месте больше секунды-двух.

– Хоп! Северьян.

Теперь уже недавний агрессор запрыгал веселым козликом, уходя от настойчивого внимания все той же троицы бойцов – вот только состав был немного другим. И его неудавшаяся жертва проявляла себя в нападении ничуть не хуже, а скорее даже куда лучше, нежели в обороне: все-таки личная заинтересованность – великая вещь! Так что уже через десяток секунд «зайчик-попрыгайчик» пропустил мощную плюху в челюсть и слегка поплыл. За первой с минимальным отставанием последовала вторая, слегка подровнявшая левую скулу (небольшой привет от подоспевшего «загонщика»). Ну а потом и третий противник отметился, ловко сбив Северьяна подсечкой на землю, а потом резко ударив ногой. Все по той же утоптанной глинистой земле, но в то же время и рядом с тоненькой височной костью.

– Хоп! Пять минут перерыв.

Победитель тут же просиял довольной улыбкой и протянул руку, помогая подняться жестоко и, главное – быстро «убитому» супротивнику. Трое казачков подошли уже достаточно близко для того, чтобы услышать недовольное и немного непонятное ворчание проигравшего:

– Зато я в стрелковке лучше!

– Да кто бы сомневался. Но пятерку ты мне вынь да положь, хе-хе!

– Жадюга!..

– На том стою.

– Кхм?..

Новоприбывшие дружно повернули головы и с нарастающим интересом (хотя, казалось, куда уж больше!) уставились на подошедшего к ним мужчину. В запыленной и измятой форме, с «голым» лицом (впрочем, усы отсутствовали как минимум у трети присутствующих на воинском поле бойцов) и с еле заметным мазком грязи на шее. Вдобавок в его глазах светилось явное узнавание – хотя до сего дня они видеться ну никак не могли.

– Чем могу помочь?

Самый старший из гостей Сестрорецка вздохнул про себя (ну опять, то же самое мочало – начинай рассказ сначала) и повторил все, что говорил сторожу у ворот и его начальнику.

– Главного?.. Хм. А какого именно? У нас на фабрике главных много. Есть по станкам, в столовой есть главная, над кладовщиками, над грузчиками…

– Да нет, я ж говорю – нам самый главный нужен. Грегорей Дмитрич Долгин! Дело у нас до него.

Мужчина понимающе и уважительно покачал головой, принимая свою оплошку:

– То-то я смотрю, вы так похожи… Родственники, значит?

Еще раз качнул головой и сожалеющим тоном выдал:

– Григорий Дмитриевич вернется в Сестрорецк только послезавтра. Вы можете пока подождать, места в гостинице я вам обеспечу. Или сказать мне, – может, и сумею чем-то помочь в этом вашем деле.

Парни переглянулись.

– Ну?.. А что, вы и есть испедиторы?

– Они самые.

Видя, как они мнутся в сомнении, мужчина слегка изменил осанку и малость построжевшим голосом представился:

– Старший экспедитор Демид Сошников.

Вопросительно посмотрел…

– Дмитро.

– Василий.

– Петр.

И удовлетворенно кивнул:

– Так что за дело у вас?

Уже без сомнений и сопутствующих им колебаний двадцатипятилетние казачки признались. Что все они, как один, желают поступить на службу в отдел экспедирования. С чем, собственно, и прибыли к двоюродному брату.

– Угум.

Сошников как-то странно скосил глаза влево, где отдыхали от трудов мордобойных его подчиненные, и без паузы кивнул: