Магнат
Шрифт:
Но я точно запомнила слова, сказанные мне Калебом, что я буду вспоминать о нем всякий раз, когда увижу фрикадельки.
Моя смс-ка была самым меньшим, что я смогла сделать, показав свою воспитанность, уверяла я себя, выстукивая пальцами сообщение:
Вспоминала о вас сегодня вечером за ужином.
Брук
И я приаттачила фотку своей тарелки с фрикадельками, нажав отправить.
Глава 9
Калеб
—
Но я не мог позвонить ей сейчас и неважно, как сильно я этого хотел.
Иначе все мои планы на понедельник будут разрушены. Она не знала, что я хочу воспользоваться ее услугами, как дизайнера интерьера по капитальному ремонту моего пентхауса, и конечно же, она ничего не знала о моей семье, которая наняла ее бабушку в Блэкуотер еще до моего рождения. Сначала я должен был все же осуществить свой план по Блэкуотеру, а потом уже собирался рассказать все Брук, кто я на самом деле, когда мы будем вместе, и к тому времени я собирался исправить все ошибки, которые совершила моя семья. Иначе, она не даст мне единого шанса. Брук четко дала понять, что мое место на западном побережье, в особняке, где обитали все остальные, такие же безумно-богатые сволочи, не понимающие жизни простых людей южного побережья. И я, словно в голове опять услышал ее голос, когда она произносила эти слова.
Я не волновался представиться полным именем, поскольку многие дальние родственники жили на Блэкстоуне, но даже несмотря на это, моя фамилия была достаточно распространенной, поэтому в понедельник я не собирался быть анонимом. И мне не хотелось, чтобы она узнала, что в эти выходные я был на острове, и если я ей сейчас позвоню, то обязательно уступлю сам себе и попрошу ее где-нибудь встретиться. Она была слишком сильным для меня искушение, слишком большим искушением, что я даже не доверял себе.
Но ее смс-ка сделала меня чертовски счастливым. Брук вспомнила обо мне за ужином. Она вспомнила того идиота, с черными глазами, неразборчиво что-то бормотавшего, но она не удалила мой номер телефона из своих контактов.
Я разглядывал фотографию, которую она мне отправила и задавался вопросом — во сколько она ужинала и с кем. Я хотел знать каждую мелочь, касательно ее.
У меня закралось подозрение, что это было примерно в то же время, когда я дрочил в душе, думая о ней. Почти трогательно. Что бы она подумала обо мне, если бы узнала?
Лукас неторопливо вернулся в игровую комнату с бутылкой виски Lagavulin в одной руке и двумя сигарами Cohiba Espl'endidos в другой.
— Что, за мать твою, с тобой происходит?
— Мне нужно немного принять Lag, прежде чем я что-то
— Брук — вот почему ты прилетел сюда. Я уже додумался до этого.
Я многозначительно посмотрел на бутылку виски в его руке, промолчав.
— Хорошо, я подожду, — сказал он, опуская свою задницу рядом со мной и начиная наливать.
Я хранил молчание, пока не опустошил два стакана, сигара была правильно обрезана, раскурена и горела. Я не часто балуюсь, но мне нравилось, черт побери, иногда курить сигару. Курение сигар — это как дегустация хорошего вина, вы не затягиваетесь глубоко. А просто делаете как бы маленький глоток. Глоток дыма, а затем выпускаете его, не оставляя у себя во рту, остается только привкус очищенного табака.
И раскуривать эту тонкую кубинскую сигары — идеально подходило для моего настроения в данный момент. Я смотрел на прозрачный клубящийся дым перед собой, который медленно исчезал. Из игровой комнаты Лукаса открывался красивый вид на Black Bay. По сути, весь дом был удивительным, и я был рад, что приехал, чтобы повидаться со своим братом, независимо от того, что я обнаружу завтра в Блэкуотер.
— Ты когда-нибудь хотел чего-нибудь так сильно, что даже начинал бояться за свою судьбу, если этого не сможешь получить?
Лукас долгое время не отвечал. Он потягивал свою сигару и, казалось, был отсюда далеко, где-то в своих мыслях. Мой брат, вероятно, окунулся в прошлое, когда у него не было шрамов, которые сейчас покрывали большую часть его правой стороны тела, включая лицо. Для меня они выглядели неглубокими, можно сказать поверхностными, но мне не пришлось жить в его шкуре, поэтому не знаю, как он реагировал на них. Женщины, казалось, не возражали против его шрамов. Наоборот, это делало его более привлекательным, даже не учитывая его состоятельность, шрамы накладывали на него какой-то отпечаток загадочности. Заполучить очередную киску никогда не было для него проблемой.
— Да.
— И что ты сделал? — спросил я.
— Ты не совсем понимаешь действительность происходящего.
— И что это значит?
Он повернулся ко мне и прочитал меня как открытую книгу.
— Ты любишь ее, Калеб.
Я заткнулся на какое-то время и обмозговывал его слова. Казалось, Лукас был прав, хотя это было абсолютно невозможно, но у меня не было желания отрицать или лгать. И самое странное было то, что у меня внутри наступило какое-то спокойствие и умиротворение. Впервые за несколько дней я почувствовал облегчение.
Как я могу любить, если едва ее знаю? Это что, так и происходит между людьми? Они просто встречают человека и влюбляются в него, так легко? Я не знал, что ответить, потому что мне не с кем было сравнивать, то, что я чувствовал к Брук, я не чувствовал ни к кому. Это было что-то совершенно другое. У меня не было руководства, разъясняющего чувства и действия. Я сам должен был во всем разобраться и выяснить до конца.
Время продолжало двигаться вперед несмотря ни на что. Песчинки продолжали падать, пока последняя из них не упадет. Я вспомнил отца и наши разговоры с ним, пока он был жив. Один разговор остался у меня в памяти надолго.