Макроскоп (др. перевод)
Шрифт:
Объект легко вибрировал, будто, подняв его, Иво включил в нем источник энергии. Инструмент ожил и ждал теперь прикосновения музыканта.
Он нажал первую попавшуюся кнопку — прогремел раскат грома.
Беатрикс, Афра, Гротон — все стали оглядываться, пытаясь определить источник звука, пытаясь найти убежище, если стены рухнут и тут всех осенило. Многоголосый звук!
— Когда вы подняли его, — начал было Гротон.
— Вы прикоснулись к сенсору, — закончила Афра.
Все были потрясены.
— То была кнопка БОМ, а это — кнопка ГРОМ, — сказала Беатрикс.
Иво провел пальцем по панели.
Ему это удалось. Пальцы приноровились к инструменту, руки уверенно находили нужные аккорды и созвучия. У него явно был талант, как будто он имел специальный музыкальный орган. В выборе музыкальных инструментов он ограничил себя флейтой, как и Сидней Ланье, но на самом деле обладал всеми музыкальными дарованиями Шена. Если бы ему пришло в голову проявить свои способности, в мире не нашлось бы человека, равного ему.
Иво не мог пространно рассуждать о технике исполнения, или философствовать о музыкальных течениях — это было не для него. Он даже не знал нот, так как никогда не учился музыкальной грамоте, воспринимая все на слух. Но когда у него в руках оказывался инструмент и было желание играть, он мог создать изящную звуковую гармонию, и ему не было дела до сложности терминов, описывавших его действия.
Теперь его большой сырой талант созрел, и рождалось настоящее мастерство. Он решил в качестве первой попытки выбрать партию флейты, внимательно прислушивался к словам песни, по мере рождения музыки. Он оставался самим собой, а не был Сиднеем Ланье — всему свое время. Нужно начать с чего-нибудь попроще. Первая попытка…
Выпей меня своим взглядом, я тебя выпью своим. Оставь поцелуй мне в чаше, и мне больше не нужно вино. Ведь жажда души утолима лишь напитком богов. Но глоток любви твоей я не променял бы на нектар Юпитера.Комнату заполнила знакомая, простая, кристально-чистая мелодия, лившаяся отовсюду, она светилась душой, которую может вдохнуть в музыку только настоящий музыкант. Галактический инструмент одаривал слушателей пьянящим нектаром… и прикосновением волшебных губ.
Афра восхищенно смотрела на него, она еще ни разу не слышала его игры. Неужели это было самой серьезной его ошибкой? То, что он скрывал от нее свой талант?
Гротон уставился на Афру. Нет, он смотрел поверх нее!
Тупиковая стена перед ними растворилась, за ней показался другой проход. Дорога вновь была открыта!
— Похоже, бесплатный осмотр закончился, — заметил Гротон. — Теперь нам придется поработать.
Они молча двинулись дальше. Иво все еще сжимал в руках инструмент.
Коридор вывел их в огромный зал, потолком в нем была матово-белая дымка, а под прозрачным полом разверзлась бескрайняя бездна.
Они пошли дальше, тщетно надеясь обнаружить хоть что-то осязаемое. Но оказалось, нет уже и пола. Он действительно исчез, растворился, оставив их беспомощно висеть в невесомости. Когда они повернулись назад, вход тоже исчез. Воцарились мрак и пустота.
— Все-таки это была ловушка, — голос Афры был скорее раздраженным, нежели испуганным.
— Или экзамен, — сказал Гротон. — Мы должны были продемонстрировать некий уровень, прежде чем нас допустили сюда, после того, как закончилась экскурсия по выставке. Скорее всего, нам придется продемонстрировать что-то большее, прежде чем нас выпустят отсюда.
Все посмотрели на Иво, он висел неподалеку от группы. Иво вспомнил об инструменте.
— Попробуйте ту мелодию, что вы играли в прошлый раз, — предложила Афра.
Он проиграл «Испей меня» вновь. Ничего не произошло. Он попробовал еще несколько простых мелодий, звуки струились со всех сторон бесконечного зала, и мелодии не казались такими простыми, но все оставалось по-прежнему — четыре человека парили в пустоте.
— Я все же полагаю, что ключ именно музыкальный, — сказал Гротон. — Для чего же иначе этот инструмент — он ведь не игрушка и не экспонат. Мы, по-видимому, знаем лишь малую толику скрытых в нем возможностей.
— А знаете, — задумчиво произнес Иво. — Ланье верил, что музыкой и поэзией управляют одни и те же законы, и он пытался доказать это своим творчеством. Действительно, его современники говорили, что в игре Ланье на флейте есть поэтическое вдохновение, в то же время, его стихи несут в себе гармонию великой музыки. Он даже…
— Очень хорошо, — перебила его Афра.
Она не выглядела ни испуганной, ни даже удивленной, хотя, похоже, паутина затягивалась все туже. — Давайте проследим творческий путь Ланье. Он написал заметки о путешествии по Флориде, одну слабую новеллу и три поэмы — «Зерно», «Болота Глинна» и «Симфония»…
— Симфония! — воскликнул Гротон, но все уже поняли смысл названия. — Может быть, это…
— Сыграйте ее, Иво, — сказала Беатрикс.
Но «Симфония» — это поэзия, а не музыка, в ней не могло быть определенной мелодии. Иво поднял инструмент, в его естество вливалась неведомая сила — он осуществит свой давний замысел, положить это произведение на музыку. Он никогда не осмеливался сделать это раньше. Но это был шанс реализовать себя и свой талант. Он хотел знать — сможет ли его музыка стать ключом к дверце, за которой скрывается тайна того, что прозвано разрушителем.
В поэзии Ланье, и в этой поэме особенно, были тесно связаны поэзия и музыка, они дополняли друг друга и черпали друг в друге новый смысл. Каждая строфа поэмы была партией инструмента, а все вместе — симфонией для оркестра…
Макронные системы устроены так же. Музыка, цвет, информация — все было связано и неразделимо, Иво был уверен, что некоторые представители внеземных цивилизаций общались музыкой. Перевод на язык музыки был возможен — если знакома система кодирования галактических программ и хватает умения точно выразить слова звуками, Он научился понимать галактический язык, но никогда еще не пытался говорить на нем.