Малая. Жизнь после тебя
Шрифт:
И не удержавшись, добавляю сквозь зубы:
– Советую выбирать блюда тщательнее. А то мало ли что.
Проигнорировав вопросительное лицо Паши, стоящего возле кассы, я залетаю в туалет и включаю холодную воду. Нужно срочно охладить лицо и нервы. Что не день, то новый стресс. Вчера появились Север и те амбалы, сегодня слизняк Макар. Жизнь словно решила, что я достаточно окрепла, чтобы продолжить принимать ее удары.
– Седьмому похоже наши цены не понравились, – задумчиво роняет Паша, когда я возвращаюсь в зал. – Пошушукались, встали и ушли.
Проследив его
После этого настроение делает скачок, вызывая во мне небывалый всплеск энергии. Забыв о Севере и нависшей надо мной угрозы расправы, я как заведенная порхаю по залу. Ленивая сука Мадина с трудом обслуживает два стола, в то время как я успеваю расправиться с четырьмя, включая праздничный.
– Так бы и расцеловал, – признается Паша, одобрительно потрепав меня по плечу. – Ты моя лучшая пчелка.
– А вчера была курицей, несущей золотые яйца, – со смехом замечаю я. – Все, мне требуется тайм-аут. Беру пятнадцать минут на перекур.
Перекур означает выйти на задний двор, и там, присев на ступеньки и вытянув гудящие ноги, пить кофе и жевать бутерброд. Эти маленькие радости я с недавних пор стала очень ценить.
Солнце с каждым днем пригревает все сильнее, поэтому я выхожу в одной лишь футболке. Сделав глоток латте, начинаю калькулировать в уме полученные чаевые и удивляюсь себе самой же: в прошлом я бы полдня убила на мысли об унизительной встрече с Макаром. Кажется, выживание вышло на первый план.
Позади раздается дверной скрип, сигнализирующий о том, что ко мне решил присоединиться кто-то из персонала. Обычно это Лиза, бариста, с которой у меня сложились приятельские отношения.
Я оборачиваюсь, собираясь спросить ее о загруженности зала, однако вместо миловидного конопатого лица, вижу грубоватую физиономию одного из вчерашних посетителей.
– Привет, красотка, – угрожающе басит он. – Сегодня ты одна, без крыши?
9
Идиотка, – с противным свистом проносится у меня в голове. – Какая же ты, идиотка, Линда. Дались тебе эти чаевые. Что теперь делать? Совать их этому бандиту и умолять его тебя пощадить?
– Что вам от меня нужно? – Я изо всех сил пытаюсь демонстрировать спокойствие, которого нет и в помине. На деле я в ужасе.
– Нужно, чтобы ты сейчас выбросила всю эту херню, – он указывает взглядом на бутерброд, по-прежнему зажатый у меня в руке, – и пошла со мной. Та дверь открыта?
Не способная вымолвить ни слова, я мотаю головой. Ворота со стороны черного входа открываются лишь в двух случаях: чтобы запустить службу доставки продуктов и выпустить поржавевший «Опель» Паши.
Мужчина на секунду задумывается и вновь оценивающе оглядывает меня с ног до головы, словно прикидывая, сложно ли будет меня расчленить.
– Выйдем тогда через зал. Начнешь орать или звать на помощь – будет хуже. Если начнут задавать
С каждым его словом я все сильнее ощущаю головокружение и панику. Не верится, что это происходит наяву, даже несмотря на то, что я много раз представляла самый ужасный исход ситуации, в которой оказалась. Реальность куда страшнее фантазий. Даже если бы была возможность сбежать, я бы не сумела этого сделать – ноги обмякли, став ватными, и дрожат.
– Оглохла? – В два шага оказавшись рядом, короткостриженный выдирает из моих рук бутерброд с кофе и вышвыривает их в урну.
Жалобно пискнув, я пытаюсь пятиться назад, но он перехватывает мое запястье.
– Только вякни, – предупредительно цедит он, нависая надо мной. – Сломаю.
Онемев от шока, я позволяю затащить себя внутрь здания, и словно тряпичная кукла, безвольно тащусь за похитителем по коридору. В висках панически стучит: это конец, это конец. Если со мной действительно собираются сделать то, о чем предупреждал Север, то лучше мне умереть. Может быть, будет возможность на ходу выпрыгнуть из машины. Или вскрыть вены.
– Запомнила, что говорить? – Короткостриженный больно сдавливает мое запястье. – Тебе нужно срочно уехать, потому что дома прорвало трубу.
Картинка перед глазами начинает дрожать и расплываться, и мне с неимоверным усилием удается кивнуть. Хватка на моей руке исчезает, но легче не становится. Это конец, это конец.
Дверь в зал распахивается, в уши врезается гул разговоров и звяканье столовых приборов. Мимо проплывает растерянно-размытое лицо Паши.
– Линда, а ты куда?
– Мне надо… – еле слышно выдавливаю я, продолжая покорно шагать к выходу. Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Кажется, если я что-то сделаю не так, мой похититель может достать нож или пистолет.
Солнечный свет бьет в глаза до рези, и подступившие слезы свободно начинают свободно течь по щекам. Сквозь мутную пелену я вижу приближающиеся очертания огромного внедорожника. Сейчас меня затолкают в него и это точно будет конец.
Водительская дверь распахивается, и наружу выходит мужчина, лицо которого кажется мне знакомым.
– Оставь девчонку, – требовательно произносит он, направляясь нам навстречу. – Это наша.
Я наконец его узнаю, и внутри яркими огнями вспыхивает надежда. Это Игорь, друг Севера, веселый балагур, с которым мы общались на гонках.
– А какого хера она пасется у нас, Шаман? – угрожающе цедит мой спутник. – Раз уж Север ее крышует. Если такая ценная, надо присматривать лучше.
– Давай не будем препираться, – обманчиво спокойно предлагает мой спаситель. – Я ведь уже сказал – она наша. Увезешь ее с собой – война начнется, совсем как в старые-добрые. Тебе оно нужно?
– Это наше кафе.
– Она не приедет сюда больше. – Игорь кладет ладонь мне на плечо и уверенно подталкивает к своей машине.
Истерично всхлипнув, я хватаюсь за ручку водительской двери и кое-как забираюсь в салон. В безопасности нервная система моментально сдает и, я, уткнувшись лбом в колени, начинаю реветь навзрыд.