Мальчик-бульбинка
Шрифт:
— Ну, сосед, скажи мне спасибо. Не дал я злодеям вас обокрасть.
— Каким злодеям?
— А вот пойдем, покажу.
Они вышли через калитку в огород, повернули налево, прошли вдоль высокой ограды двора и снова повернули налево, по меже, за хлев.
Лешка соскочил с сеновала и побежал тихонько за ними.
— Видишь, Антон, — показал Лачинский на дощатую стену. На ней одна за другой зияли свежепросверленные дырки. — А я им помещал, а то прорезали бы тут ход и вывели корову.
— Вот гады… Через двери в хлеву они не
— А я и не думал, что это воры. Шел с работы. Уже сворачивал с межи на стежку возле своего двора. Слышу: возле хлева разговор. О чем, думаю, соседи так поздно толкуют. Подхожу. Здороваюсь, как с соседями, а в ответ мне выстрел. Я и упал в картофельник. Пуля просвистела мимо самого уха, но, слава богу, не задела. Я притаился, да, признаться, от страха не могу и пошевельнуться. Они, видимо, решили, что убили меня. И бежать… Спустя некоторое время возвращались за сверлом… Когда стало тихо, я пополз по картофельнику в свой двор. До утра не мог заснуть. И мне кажется, — тихо добавил Лачинский, — кто-то среди воров был знакомый. Видимо, думал, что я его узнал. Но, — Лачинский приложил палец к губам: молчи, сосед, чтобы не накликать беды.
Отец кивнул в знак согласия.
— Это уж так…
— А знаешь, тата, — сказал Лешка, когда Лачинский ушел. — Я проснулся от выстрела. Слышал их разговор. Одного вора узнал по голосу. Это был Тимка…
— Что? — отец даже вздрогнул от неожиданности. — Ничего ты не слышал и не знаешь. Молчи, сынок, а то еще хату спалят.
И вот опять голос Тимки. Снова в кого-то стрелял ночью бандит.
Маргарита лбом открыла калитку и вошла во двор. Юрка все время, пока шел за ней, думал, что сказать родителям Лешки, чтоб не испугать их. Как и говорил Лешка, корова сама довела его до хлева. Шли они, однако, довольно долго. Солнце уже скрылось где-то за городом.
Во дворе стоял человек в брезентовой куртке, снимал сбрую с пестрого коня. Конь нетерпеливо дергался. Хозяин сдерживал его:
— Стой, дурень. Не убежит твой овес.
Говорил он это будто бы сердито, но злобы в его голосе не слышалось.
Юрка остановился, словно «стой» относилось к нему. Все, что он придумал сказать, пока гнал корову, вылетело из головы.
Конь, освобожденный от упряжи, кинулся в стойло, а хозяин положил на дроги хомут. В этот момент он заметил Маргариту и обратил внимание прежде всего на ее вздутые бока.
— Молодец, Лешка, хорошо накормил.
Взлохмаченная голова его, усы были усыпаны красной пылью. Красными были и дроги. «Видать, кирпич возил», — подумал Юрка.
Хозяин загнал корову в хлев, привязал ее и только уже потом, когда вышел из хлева, заметил Юрку.
— А где Лешка? — спросил он встревожено.
— Он… Он лежит около ручья. Упал с обрыва, — сбивчиво начал рассказывать Юрка.
— Сильно ушибся? — забеспокоился отец.
— Бок разбил и встать не может.
— Что ты говоришь?!
Какое-то
— Иди сюда, мальчик.
Юрка несмело подошел. Хозяин помог ему сесть на коня, а потом вскочил и сам на Пестрого.
— Держись за гриву…
Юрке не надо было об этом говорить. Он и сам обеими руками ухватился за гриву, как утопающий за корягу. Все же первый раз сидит на коне.
Выехали со двора. Дети увидели их в окно.
— Татка поехал… Куда он поехал? Кто этот хлопчик?
Выбежала из хаты и хозяйка.
— Куда ты, Антось? Ужин на столе…
— Я сейчас… Ужинайте, — ответил он и стеганул концом поводьев Пестрого…
Конь быстро бежал вдоль яра. Юрку то качало, как в люльке, то трясло, и казалось, вот-вот он упадет с лошади. Успокаивали немного только поводья с обеих сторон, которые держал хозяин.
Страшнее было, когда спускались к ручью. Начинало темнеть. Казалось, что сейчас полетят в пропасть.
— Нагибайся, — предупреждал Юрку отец Лешки, и Юрка клонился к гриве коня.
Спустились к ручью. И дальше по нему уже ехали медленно. Конь ступал уверенно по каменистому дну, разбрасывая вокруг брызги.
Яр, такой красивый и веселый при солнечном освещении, теперь был мрачный и таинственный.
— Ну, где он? — спросил Антон.
Юрка уже и сам вглядывался в темноту, вспоминая, где он оставил Лешку. Но ведь ночь не день. Все так изменилось. Только ольха, на которую он влезал, чтобы высмотреть Маргариту, вдруг обозначилась на фоне неба.
— Тут, — сказал Юрка.
Это было не совсем «тут», но близко.
Антон придержал коня. Остановились. Тишина, только ручей тихо переливался среди молчаливых деревьев.
— Леша, где ты, сынок? Лешка отозвался не сразу:
— Я тут, тата.
— Как же это ты, сынок, — наклонившись над Лешкой, горевал отец. Он посадил на коня Лешку, потом Юрку, а сам за уздечку повел коня вдоль ручья.
— Ну, где ты так поздно ходишь, Юра?
Этими словами, в которых были и укор, и тревога за сына, встретила мать Юрку.
— Прости, мама. Мой друг попал в беду.
— Какой друг?
— Ты его еще не знаешь. Пастушок. В яру пас корову, свалился с обрыва, сломал ребро. Доктор был. Его в больницу отвезли.
Вот и все, что Юрка счел нужным рассказать матери. И чтоб ее порадовать, похвалился, что он впервые ехал верхом на коне.
Юрка глянул в окно. Из их комнаты была видна башня ратуши. Стрелка часов приближалась к двенадцати.
— Отца еще нет?
Мать грустно посмотрела на сына. Юрка понял все… Сегодня ей пришлось волноваться и за отца и за сына.