Мальчик и его неидеальная семья
Шрифт:
– Заплатишь сейчас или записать в тетрадь? – спросила Яна у отца.
– Запиши на мой счет. В конце недели зарплата, и я закрою долг.
Яна закрыла кассу и, прищурившись, посмотрела на папу.
– Как в прошлом месяце? Мне пришлось вносить свои деньги. Ты что, записался в альфонсы?
– Солнышко мое, ласточка моя, я все возмещу, обещаю.
Папа потянулся зачем-то к лицу Яны и что-то шепнул ей на ухо. Что именно, я не расслышал. Наверное, похабный анекдот, потому что Яна сначала захихикала, а потом оттолкнула папу и сказала, что он дурачок. Мама всегда так говорит, когда папа рассказывает мне похабные анекдоты, и иногда в шутку бьет его полотенцем по спине или попе, если успевает, конечно. Как только папа видит, что мама берет полотенце, он превращается в профессионального боксера и уклоняется от маминых попыток задать ему трепку, а потом в профессионального легкоатлета и убегает от нее. В конце концов мама догоняет папу, но папа резким движением хватает маму и закидывает на плечо. Мама начинает звать меня, чтобы я ее спас, но я не спасаю. Мне кажется, ей самой нравятся эти игры.
– Сынок! Сынок, ты что, уснул? – папа начал трепать меня по голове.
Наверное, я ушел в свои воспоминания так сильно, что не услышал, как меня зовет папа.
– Идем, у нас много дел.
– До свидания, тетя Яна, то есть Яна! – я вприпрыжку поскакал с журналом и раскраской к выходу.
Мы вышли из магазина. Я хотел взять папу за карман, но он уже был занят какой-то бутылкой, и мне пришлось обойти папу с левой стороны. Но и там тоже было занято такой же бутылкой. Мне ничего не оставалось, как только взять его за штанину. Папа обещал сегодня сводить меня в парк на батут и купить сахарную вату.
– Папа, мы сейчас в парк поедем?
– Зачем? – спросил папа удивленным тоном и с таким выражением лица, как будто бы слышит об этом впервые.
– Ты же обещал сводить меня на батут, а он находится в парке! – у меня предательски сорвался голос, к горлу подступил комок, а глаза начали наливаться слезами.
Но я знал, что если папа увидит слезы, то я не то что батут не увижу, но и про сахарную вату могу забыть, а я очень хотел сахарную вату. Я, конечно, не знаю, какая она на вкус, но думаю, она очень-преочень вкусная. Я вытер рукавом глаза и постарался не смотреть на папу, чтобы он не видел слез.
– Ты что там, плачешь?
Как он узнал? Я же быстро вытер их!
– Нет, папа. Это мне что-то в глаз попало, вот они сами и потекли. Но сейчас уже все хорошо, пыли больше нет. Мы пойдем на батут?
– А я что, не говорил тебе, что батут убрали? – папа присел на одно колено и придвинул меня к себе так, чтобы он мог видеть мои глаза, и продолжил говорить. – Я сегодня утром встал пораньше и съездил посмотреть, на месте батут или нет. Вот представь, мы приехали бы в парк с надеждой, что сейчас будем прыгать и веселиться, а его там нет, и все настроение уже не то, и только одно разочарование.
– А сахарная вата там была? – я старался говорить так, чтобы не заплакать.
– Что, я и про сахарную вату не сказал? Сынок, я пока ехал в парк, слушал местные новости по радио, так там рассказали, что в этом парке двадцать пять детей и их родители отравились сахарной ватой и каждому поставили по шестьдесят уколов в живот. Говорят, это международная эпидемия, называется «сахарноватный вирус». Это только у нас двадцать пять детей, а представь, сколько по всему миру? Они сейчас лежат в больницах и у них весь живот в дырках от уколов, и эти дети думают, почему их никто не предупредил, что нельзя есть сахарную вату.
Слезы моментально прошли, комок в горле растворился. На смену им пришел страх уколов, тем более что их шестьдесят штук, да еще и в живот. Уколы – один из моих страхов. Еще я боялся быть один дома, поэтому большую часть времени я езжу с папой. Мама только один раз взяла меня к себе на работу, но не успел я снять куртку, как тут же подошел какой-то мужчина, посмотрел на меня, а потом на маму, и сказал, что детей приводить нельзя, и вообще нормальные дети ходят в садик, а не мешаются тут под ногами.
Мама просила и умоляла этого мужчину. Она говорила, что это только на один раз и что я всегда с папой, но сегодня папа уехал в командировку и меня не с кем оставить, а садик закрыли на ремонт, и ей не с кем оставить меня. Я не понял, что значит «командировка» и куда уехал папа. Когда мы уходили из дома, папа был к комнате. Я это точно знаю, так как я заходил к нему, чтобы поцеловать в щечку перед уходом. От него пахло алкоголем сильнее, чем обычно. Мама говорит, это запах перегара.
Злой мужчина разрешил маме оставить меня с одним условием – если не буду мешать и это только на один раз.
– Папа, если нет батута, а сахарная вата заразилась вирусом, тогда мы пойдем домой?
– Для начала ты ничего не хочешь мне сказать?
Я смотрел на папу и не понимал, что надо ему сказать. Папа посмотрел на меня и поднял левую бровь.
– Вот она, современная благодарность детей за мои труды! – сказал папа, вставая с колен и обтряхивая с них грязь, его голос звучал наигранно. – Отец встал ни свет ни заря, съездил узнать про батут, вернулся еще до того, как вы проснулись, да так рано, что пришлось снова ложиться спать. И все это ради того, чтобы мой сын не получил укол в живот, не разочаровался в отсутствии батута и его день рождения не был испорчен.
Я поспешил обнять папу и сказать, как я благодарен за то, что он спас меня от уколов. Я так быстро придвинулся к папе, что ударился об одну из бутылок, и у меня пошла носом кровь.
– Ого! Ты зачем себе нос разбил? – папа засмеялся.
Я не понимал, почему папа смеется, ведь тут нет ничего смешного. Хотя я не заплакал и больно мне не было, я тоже засмеялся вместе с папой.
– Вот, держи платок. Приложи его к носу и запрокинь голову, – папа дал мне грязную тряпку, которой до этого просил меня протереть фары у нашей машины.
Мы направились на парковку, где оставили машину. Я обдумывал, когда мне спросить у папы, куда мы поедем праздновать мой день рождения – сейчас или когда сядем в машину. Пока я думал, мы уже подошли к машине и сели в нее. Папа завел машину, и мы тронулись с места.
– Сынок, домой мы не можем поехать, там сейчас готовят для тебя… то есть там сейчас приехала санэпидемстанция, и они готовят тебе комнату ко сну. После этого вируса санэпидемстанция приезжает ко всем домой, у кого есть дети, и проводит специальную обработку.