Мальчик Толя в стране идиотов

Яковлев Вениамин

* * *

Мама Толи Алиса Техно Порно была в прошлом Афродитой из какого-то старого заброшенного сарая, где совокуплялись оголтелые маньяки, не найдя себе места ни в сумасшедших домах, ни в домах презрения, ни в публичных. А кто валялся в канализационной трубе, что проходила под городом; туда хмурый сторож Паникадило, рыжий и подвижный, как заведенная статуя, сбрасывал по утрам опустошенные тела любовников - каких-то ос, коз, самок, самцов, короче, существ, совершенно непонятных Толе, далекому от человеческих страстей.

Когда Толя ходил в туалет, то запирался в кабинке и плакал: единственное место, где он мог предаваться воспоминаниям и мечтам без страха,

что его повесят, или растопчут, или раскатают как тесто.

А было что вспомнить Толе: детский сад, няню Запеканку и другую молодую надсмотрщицу, Яичницу. Запеканка была очень доброй няней, а Яичницу никто не любил, она носила очки и лицом напоминала яичницу, т.е. была мучима детородной генетической мыслью о том, как из двух инкубаторских яиц получилась такая непонятная мешанина в виде её лица и образа.

* * *

От описания жизни и быта планеты Идиотов я избавлен, потому что тамошние придворные художники, Брейхель и Босх, идеально изобразили нравы своих соотечественников.

Вся планета располагалась на огромном корабле, который однажды вместо того, чтобы пойти ко дну, сел на мель. В трюме находился один святой, и по сей день его не выпускали, держали его долгие века в трюме, и можно сказать, что ветхая планета только оттого функционировала - клеточки её детородные и уродливые - что на них молился святой, блаженный старичок с длинным крючковатым носом.

Тот святой однажды воскресил мертвого, после чего ему приказали воскрешать всех подряд, а он не смог и отказался. После этого его прозвали халтурщиком и посадили на голодный паек. Святой радовался, смеялся, прыгал, танцевал и молился, и, конечно, на непонятном языке.

Вообще в краю идиотов все говорили на незнакомых языках. Общение, цивилизация - всё это казалось в прошлом. Философия провозгласила окончательное отчуждение особей, невозможность постижения собеседника, ближнего и пр. Поэтому каждый говорил на том языке, который считал необходимым для себя. Каждый был родом с какой-то неизвестной звезды, и на каждой звезде той Разлетающейся Вселенной были свои языковые нормы.

* * *

Однажды Толя зашел в лавку под названием "Котлетная". Нетрудно догадаться, что мальчик захотел котлету. Его встретил огромный удав Чуин Гам. "Мне котлетку", - прошептал Толя. "Умыу, - с пониманием откликнулся удав.
– Ты хочешь, чтобы из тебя сделали котлетку?.."

Толя удрал в чем был, как был... Вот это да!..

* * *

Чтобы закончить знакомство с родственниками Толи, упомянем также его тетку Подслушивающее Устройство, отдаленную сестрицу его отца Мистера Техно. Тетка Подслушивающее Устройство была какая-то настороженно-располагающе-разлагающая, лоснящаяся, мягкая, бесформенная. Казалось, она вот-вот распадется на составляющие элементы, что располагало к состраданию, а сострадая, человек как никогда искренен. На кого работала тетушка, Толя не знал, но имя у нее было, тем не менее, Подслушивающее Устройство. Сама тетка, агент Управления Космических Недоносков, называла племянника чужаком, предполагала его для какой-то политической миссии: ввинтить кому-то в правое ухо...

Больше сказать о Толе, по сути, нечего: родня, род занятий, карточка заполнена, а с нею и вся жизнь.

Адью и пока.

* * *

У Алеши Кнопочкина был дружок Алик Копеечкин. Алеша был мальчик головастый, такой головастый, что голова у него от занятий техническими науками с полугодовалого возраста (к двум с половиной он усвоил начертательную геометрию, в чем упражнялся на песочной клумбе с папой) стала с огромную тыкву, тело, наконец

совершенно задавленное умственной силой, перестало расти, так что голова занимала всё большее пространство. Алеша стал ходить в институт макроцефалов-галлюциногенов, где ему лазерной установкой что-то выжигали на лбу; считалось, что непомерно разросшаяся голова - своего рода наркотик. Определили: воды в мозгах столько, что можно щук разводить, и выкачивали воду из головы через специальную трубу "отводной канал задних мыслей".

Папа Алеши смастерил мальчику прибор: стоило Алеше нажать на любую кнопку, как сбывалось всё, что он хотел. В приборе было сотни рычажков, кабелей, пультов и пр., хотя размером он был с игрушечную железную дорогу.

Как-то папа и мама ушли в театр Черной магии, где крутили какую-то страшную картину на экране.

Алеша нажал на кнопку, на другую - в соседнем доме огромная мусорная урна сдвинулась с места и высыпала содержимое в квартиру соседей Сексообжираловых. Сексообжираловы как раз доедали арбуз и смотрели какой-то каннибалистический фарс по телевидению. Хозяин, Сексообжиралов, обгладывал ножку индейки, как вдруг им на стол высыпала целая цистерна мусора, потом мусором засыпало весь дом, строение рухнуло, на него другое...

Алеша нажимал кнопки наугад, пока вся вселенная не превратилась в груду развалин. Алеша вылез из-под груды и увидел свою школьную учительницу Хоругвь Гориславовну, жену Змея Горыныча, тамошнего завуча. Хоругвь хотела схватить Алешу за горло, но вмешался его отец Технократус Спецификус, - мальчик спасся.

Потом он с задумчивым видом стал рисовать на земле крестики-нолики, и игра показалась ему такой интересной...

* * *

Однажды тетка Толи Подслушивающее Устройство пришла в дом Толиных родителей. "Я вам говорила, что из сына прока не получится. Мысли его гнилые и не направленные в сторону техники. Следует Толю лечить".

Толю направили в институт, где делали операцию по удалению души, поскольку планета астральных трупов, на которой имел безумную дерзость родиться маленький Анатолий, не терпела проявлений "сентиментализма", так называли человеческую нравственность тамошние моралисты. Был век техники, и любовь считалась замшелой старой девой с комплексом неполноценности.

* * *

Толин папа Аугьон Порно Техно был прелюбопытнейшим типом. Вместе с друзьями по работе он часами сверлил дырочки в каких-то искусственных материалах, а потом припаивал к ним какие-то металлические винтики. Глупая эта работа считалась необходимой. Впоследствии Толя наблюдал, как к получавшемуся аппарату кто-то прислонял ухо и радостно кричал, махал руками, подпрыгивал... Все это казалось Толе безумием, безумием...

Толю начали пытать и мучать с пяти лет.

* * *

Один добрейший иудей как-то странно жизнь прожил: совершенно ни за что его упрятали в тюрьму, где он пробыл с пять десятков лет, и, едва успев выйти на свободу, попал под лошадь и забылся долгим сном... И вот, проснувшись в ином мире, начал он сокрушаться о своей семье, родне и о том, что не пожил на земле. И так горько плакал он, что один из ангелов смилостивился над ним и навел на него сон надежд, в котором показал, что происходит на той самой земле, о которой так тосковал каторжанин иудей с белой бородой и горящими глазами. Увидел старик черное чертово колесо наподобие того, что выставлено и работает в парке Сладости Славы имени Усатого Кота Сладкого, выстроенного в его честь другим усатым котом - параноиком по имени Стальная Крепость Страха Смерти ( Горький, Сталин и Парк культуры).