Мальчишкам снятся бригантины...
Шрифт:
— Чего? — не понял Паганель.
— Скоро выходим, говорю!..
— Выходим, — щека у Паганеля была испачкана зеленой краской, очки сползли на самый кончик носа. На матроса он совсем не походил.
Валька пошел дальше, трамбуя песок босыми загорелыми пятками.
ПИСЬМО ЖАЛОБА № 27…
Письмо это было написано на восемнадцати с половиной страницах, и цитировать его полностью у нас не хватило сил. В конце стояли известные фамилии. Только к своему титулу гражданин Кубышкин добавил: инвалид трудового фронта, член общества Красного Креста р Полумесяца с 1937 года.
Окончание разговора, с которого начиналась повесть
ели бы это! письмо
— Послушай, Александр Иванович, неужели вы сами верите в какие-то там ненайденные острова? Я не хочу вас обидеть, но когда человеку больше тридцати…
Александр Иванович слушал Реброва, а сам посматривал на часы: у него не было времени — завтра отплывать. Его раздражал бархатный голос Реброва. Прощаясь, уже у самой двери, он сказал:
— Что, Витька, по асфальту ходить удобней?
И уже закрывая дверь, Александр Иванович вновь открыл ее и, чему-то улыбаясь, добавил:
— Вот ты недоволен, говоришь, что есть жалобы на отряд «Искатель», — то да се, а между прочим, сам товарищ Юрасов одобрил.
Правая бровь Реброва медленно поползла вверх.
— Да!.. Я ведь тоже не против отряда. Мы, можно сказать, с тобой вроде даже ветераны…
— Я пошутил, — улыбнулся Пашков и почтительно прикрыл дверь.
Может ли быть секретарь обкома романтиком?
А как вы думаете, может ли быть секретарь обкома романтиком? — Слава Беседин улыбнулся.
— Все может быть, — пожал плечами Пашков. Пашкову начинал нравиться этот голубоглазый парень, чем-то напоминавший молодого Есенина. Первого секретаря обкома Пашков видел впервые и представлял его совсем другим. Знал только от Андрея, что Беседин раньше работал инженером на какой-то стройке.
— А я, Саша, на тебя в обиде, — обратился Беседин к Александру Ивановичу, — завернул такое дело, хоть бы в поход с собой пригласил… Я бы с удовольствием… штурманом… Думаешь, не получится?
— А что? — засмеялся Воронов. — Не поднять ли нам паруса!
— Вот отпуск возьму, — всерьез сказал Беседин, — и на неделю закачусь с ребятами! Вот посмотришь! Я их на Велигожские озера свожу… Там такая красота! Тоже бывший партизанский край…
Беседин вышел из-за стола и сел рядом с Вороновым и Пашковым.
— Меня другое беспокоит! Кончится лето. Кто в школу, кто в техникум… Времени у ребят мало будет. И ушел «Искатель» в отпуск?
— Мы уже тоже об этом думали, — вздохнул Пашков.
— И пока ни к чему не пришли, — добавил Воронов.
— А что, если нам затеять завод, специально для подростков?.. Необычный такой завод…
— Завод «Подросток»! — Пашков просиял. — Вот где я с великим удовольствием инжене(ром бы поработал!
— Представляете, — продолжал фантазировать Беседин, — такая картинка: перед легким светлым зданием, напоминающим корабль, выстроились ребята. Торжественный подъем флага. Поет труба. Ребята в форме. Рабочий день начинается с фильма, ну, скажем, «Чапаев»! Или «Юность Максима»! А кинотеатр тут же, рядом с цехом. Потом к станкам. Рабочий день станет праздником.
— А как же со школой? — спросил Воронов.
— Тут же и школа… Понимаете, завод («Подросток» — это целый ребячий городок…
— И пускать на этот завод нашего
— А директор завода, можно считать, уже есть! — Воронов обнял Александра Ивановича.
Пашков слушал Беседина и видел уже Никиту Березина, Вальку Паганеля, шагающих по светлым цехам завода «Подросток». А может, это будут другие (Никиты, другие Паганели… Потому что не успеешь оглянуться, как уйдешь из детства. А детство, оно не кончается… 1
Флотилия поднимает паруса
Ранним августовским утром из редакционного двора вышел отряд в голубых рубашках. Первые солнечные лучи легли на лица ребят, затрепетали на золотом горне, засветился портрет Гайдара. Шелковисто потекли по развернутому знамени, на котором написаны слова: «Отряд «Искатель», имени Саши Карелина».
В утреннюю голубизну летели слова:
Эй, загреми, барабан, Дробь поутру рассыпая! Сердце мое сквозь туман Кличет труба зоревая: Шагай, «Искатель», шагай, Мир раскрывая настежь! Шагай, «Искатель», шагай, — Только в движенье — счастье! Только в движенье… Полный веселых тревог, Ветер и справа и слева, Я не могу без дорог И без открытого неба. Землю хочу обойти, Дышит исканьями воздух, С нашим отрядом в пути Суша, и море, и звезды. Бури должны отступать, Тайны должны открываться, Будем бороться, искать И никогда не сдаваться! Шагай, «Искатель», шагай, Мир раскрывая настежь! Шагай, «Искатель», шагай, — Только в движенье — счастье! Только в движенье…Из дневника Никиты Березина
16 августа
Борт флагмана.
Мы плывем. Ветер попутный. Настроение команды бодрое, а мне немножко грустно. Вот и подходит к концу лето. Десять дней похода, а там в школу. А как же отряд?
Вспомнил, как три месяца назад я, Валька Чернов и Паганель пытались бежать в Тихий океан. Осталась позади Рыжая отмель, где мы с Александром Ивановичем тогда сидели у костра. Кажется, это было давным — давно… Разве мы знали, что за это время произойдет столько событий!..
Что там делает сейчас Светка в городе? Ей тоже, наверно, невесело. Коля лежит в больнице. Светка осталась, конечно, только из-за Коли. Это факт! Ей ведь так хотелось поехать вместе с нами.
Командиром «Белых косынок» вместо нее Зинка — большая. Они плывут с Паганелем на плоту «Шустрый». Напрасно я тогда сомневался. Из него вышел неплохой все-таки командир! Наверно, никто в отряде теперь даже не помнит, что первыми ветеранами «Искателя» были он, Валька Чернов и я.
Отставить лирику!