Маленькая леди в большом городе

Браун Эстер

Чудесно. То, чем я, по мнению папаши, «на самом деле» занималась в открытом мною агентстве, представлялось ему шуткой. Вернее, представлялось бы, если бы тут было над чем смеяться.

– Мартин! – провизжала мама. – Не стряхивай пепел на блюдо! Это же мейссенский фарфор!

Я дала маме и Аллегре десять секунд, надеясь, что хоть одна из них вступится за меня. Тщетно. Не успела «теплая» компания продолжить спор, я вошла.

– Черт возьми! А ты откуда? – прогремел глава семейства, отечески приветствуя меня.

Видимо,

он забыл, что сам же велел мне приехать.

– Привет, Мелисса, – произнесла мама сквозь почти не разжимающиеся губы. Они действительно практически не двигались. Мамина кожа выглядела неестественно гладкой, а светлые волосы больше обычного закрывали лицо. – Как я рада, что ты здесь. У тебя-то получится всех образумить. Как всегда.

– Привет, мама, привет, папа, – сказала я, превращаясь, точно Алиса в Стране чудес, в себя

девятилетнюю. – Привет, Аллегра! Приятно видеть тебя дома! Я думала, ты в Стокгольме.

Аллегра, которая показалась мне более стройной, чем обычно, на фоне английского ситца гостиной смотрелась экзотически. На ней было черное одеяние типа туники с поясом – я в таком как пить дать смахивала бы на диванчик из бюро похоронных услуг. На сестриной же тонкой гибкой фигуре одежка выглядела творением дома мод. Возможно, там ее и создали. Длинные темные волосы Аллегры – наверное, единственное, в чем мы были схожи, – волнами лежали на спине, на лице не было макияжа, лишь губы покрывал слой ярко-красной помады. К ним так и приковывало взгляд.

– Я ушла от Ларса, – сообщила сестра. Движения пурпурных губ на черно-белом фоне казались гипнотическими. – И вернулась домой.

– Одному богу известно, почему твой выбор пал именно на этот дом, – вмешался отец. – У тебя собственные хоромы в Хэм-Коммон.

В ответ Аллегра бросила на него злобный взгляд и со страдальческим видом снова повернулась ко мне.

– Все кончено. Кончено, Мелисса.

– О нет! – воскликнула я, ужасно расстроившись. – Бедняжка! – Аллегра и Ларс оба были вспыльчивые, два сапога пара, однако прежде сестра никогда не бросала мужа. Вот что, по ее мнению, случается, когда разрываешься между двумя домами в разных странах. Супруги отдаляются. – Что произошло?

На лицо Аллегры легла тень.

– Не хочу об этом разговаривать.

– Слишком тяжело? Со временем станет легче, – сочувственно произнесла я. – Когда Габи рассталась с Аароном, не представляла себ е

– Нет, – перебила меня Аллегра. – Я вообще не могу об этом говорить. Сначала надо побеседовать с юристом.

– Юристом? – Моя рука взметнулась к губам. Неужели все настолько страшно? – О, Аллегра! Мне очень жаль!

Сестра кивнула.

– Знаю. Он уже выехал, скоро будет.

Скоро будет? Я нахмурилась.

– Может, сначала тебе лучше успокоиться, прийти в себя?

Аллегра

провела у губ сжатыми указательным и большим пальцами, будто закрывая рот на замок-молнию.

Мама нетерпеливо вздохнула, а отец поднял руку, чтобы она молчала.

– Моя дочь! – провозгласил он с отталкивающе довольной улыбочкой – Первым делом думает о твердой юридической почве под ногами. Такую не оставишь с носом! Ну, теперь ты рада, что благодаря мне вы подписали добрачный договор в Англии, не в Стокгольме? М-м?

Аллегра пренебрежительно кивнула.

– Заключить контракт по уму – это ведь тоже своего рода искусство, – возгласил отец.

– Но, дорогая, почему бы тебе не поселиться в Хэме? – спросила мама.

Ее руки машинально зашарили в поисках сигарет, но она, судя по всему, в который раз «завязывала» с курением – в комнате не было ее неизменного спутника, золотого портсигара. Вместо него мама вытащила из-под дивана большую сумку с вышитым котенком спереди, извлекла из нее бесформенный моток пряжи и, к моему великому изумлению, застучала спицами, плотнее сжав губы, между которыми при обычном раскладе белела бы сигарета.

Отец театральным жестом стряхнул пепел с сигары в камин.

– Интересно, что тебя быстрее доконает, Мартин, – сказала мама, прикрывая глаза. – Табак или жизнь со мной?

– Жизнь с тобой, радость моя, во всяком случае надеюсь, – не моргнув глазом ответил отец. – Я член правления по меньшей мере двух импортеров табака – не хотелось бы бросать тень на собственный бизнес. – Он снова повернулся к старшей дочери. – Ты не ответила на мамин вопрос, Аллегра: почему бы тебе не поселиться в Хэме? У тебя там отличный дом. В чем дело? Ларс поменял замки?

– Ничего он не поменял, – огрызнулась Аллегра, гневно вскидывая руки в черных длинных

рукавах. В перепалке было два главных действующих лица – она и отец. – Это мой дом!

– Так почему ты не отправилась туда, а явилась в своей ярости к нам? – вопросил папаша. – Мы с мамой насытились твоим безумием, когда ты была подростком. Больше не потерпим телефонных звонков посреди ночи и дохлых кошек в саду.

Дохлых кошек? Мне о них никто не рассказывал, даже тогда.

– Мы, конечно, рады видеть тебя, дорогая, – прибавила мама, громко стуча спицами. – И ничего не имеем против…

Отец повернулся на каблуках.

– Ты в своем уме, Белинда? Разумеется, мы против! Ведь я, помимо того что являюсь членом парламента и страшно занят, теперь еще состою в двух олимпийских подкомитетах!

– Серьезно? – в некоторой растерянности спросила я. – Не знала.

– Да, мне предложили стать членом специальных комитетов по подготовке к Олимпиаде Лондон-2012. У меня теперь нет ни минутки свободной: встречи, переговоры и прочее.