Маленькие добрые дела
Шрифт:
Глаз Крэндалла дернулся. Ему не нравилось, когда ему напоминали, что он всего лишь мелкий хер в большой тени отца. А у Шев всегда была проблема: она вечно говорила не то, что надо. Или то, что надо, не в то время. Или то, что надо, в нужное время, но не тому человеку.
— Сделаешь то, что велено, сука-мандализка, — выплюнул он ей в лицо, — или мои парни сожгут эту жопу вместе с тобой. И твои ебаные молитвенные колокольчики тоже!
Мэйсон поморщился и с отвращением вздохнул — раздулись покрытые шрамами щеки, словно говоря: он
Шев уставилась на Крэндалла. Проклятье, как ей хотелось боднуть его в лицо. Хотелось всем существом. Всю ее жизнь ублюдки вроде этого помыкали ей, и неплохо бы врезать в ответ хотя бы раз. Но она знала: единственное, что она могла — это улыбаться. Если она заденет Крэндалла, Мэйсон заденет ее в десять раз сильнее. Ему это не понравится, но он это сделает. Он себе на жизнь этим зарабатывает. Как и все они.
Шев сглотнула. Попыталась, чтобы ее ярость выглядела страхом. Колода всегда была подтасована против таких, как она.
— Похоже, у меня нет выбора.
Крэндалл, улыбнувшись, дохнул на нее своим дерьмовым дыханием.
— А у кого он есть?
Никогда не думай о земле, вот в чем фокус.
Шев сидела, раздвинув ноги, на скользком коньке крыши. Она медленно двигалась по нему, и, когда расколотые черепицы били ее в пах, она думала, насколько же сильнее ей хотелось бы сидеть, раздвинув ноги, на Каркольф. На оживленной улице справа от нее какие-то пьяные идиоты слишком громко хохотали над шуткой, еще кто-то болтал на сулджике, из которого Шев понимала не больше слова из тридцати. Но на улице слева от нее было, похоже, довольно тихо.
Она медленно двинулась, низко прижимаясь — всего лишь тень в темноте — подползла к дымоходу и завязала вокруг него веревку. Выглядело довольно крепко, но она на всякий случай хорошенько потянула, чтобы проверить. Варини говорил, что весила Шев две трети от ничего, но все равно, как-то раз она чуть не обвалила дымоход, и грохнулась бы на улицу вместе с кучей камней, если б не удачно расположенный подоконник.
Осторожность, осторожность, вот в чем фокус, но и здоровая полоса удачи тоже не помешает.
Теперь ее сердце сильно стучало, и она глубоко вздохнула, чтобы его успокоить. Совсем потеряла форму. Хорошо известно, что она была лучшей воровкой Вестпорта. Поэтому они не дадут ей завязать. Поэтому она не даст себе завязать. Это ее благословление и ее проклятие.
— Лучшая воровка Вестпорта, — пробормотала она себе под нос, соскользнула по веревке на край крыши и посмотрела вниз. Она увидела двух стражников, стоявших по бокам от двери — их шлемы блестели в свете лампы.
Как раз вовремя, и она услышала пронзительные и сердитые голоса шлюх. Увидела, как головы стражников поворачиваются. Раздались еще визги, и она мельком заметила дерущихся женщин, прежде чем они свалились в канаву. Стражники пошли по улочке посмотреть, и Шев улыбнулась сама себе. Эти девчонки за пару серебряных монет
Хватай момент, вот в чем фокус.
Вмиг она соскочила с крыши, спустилась по веревке и влезла в окно. Понадобилось всего лишь несколько медяков, чтобы уборщица не заперла ставни на щеколду. Шев закрыла их, как только оказалась с той стороны. Кто-то спускался по ступеням — были слышны тихие неспешные шаги. Но Шев не рисковала. Она потянулась к свечке, погасила ее пальцами в перчатках и погрузила коридор в удобную темноту.
Веревка останется висеть, но с этим уж ничего не поделать. Шев не могла позволить себе партнера, чтобы поднять ее. Оставалось надеяться, что она давно будет далеко, когда они заметят.
Входи и выходи быстро, вот в чем фокус.
Она все еще слышала визги шлюх на улице — несомненно, они уже привлекли целую толпу, и народ делает ставки на исход. Есть что-то в женской драке, от чего мужики не могут отвести глаз. Особенно если на этих женщинах почти ничего не надето. Шев сунула палец за воротник и чуть оттянула, чтобы впустить немного воздуха, подавляя слабый инстинкт побежать туда и взглянуть самой. Тихо ступая, она пошла по коридору до третьей двери, доставая отмычки.
Это был хороший замок. Большинство воров с ним даже возиться бы не стали. Отправились бы к чему-то попроще. Но Шев была не такой, как большинство. Она закрыла глаза и коснулась верхней губы кончиком языка, вставила отмычки и начала возиться с замком. Понадобилось несколько секунд, чтобы нащупать его внутренности и повернуть механизм в нужную сторону. Он издал тихий металлический щелчок и открылся для нее. Шев спрятала язык и отмычки, повернула дверную ручку — хотя, если честно, ручки ее интересовали куда меньше, чем замки — со скрипом открыла дверь и проскользнула внутрь, как раз услышав звук сапогов на ступенях, и почувствовала, что ухмыляется в темноте.
Она не хотела этого признавать, и себе меньше всего, но Боже, как она по этому скучала. Страх. Возбуждение. Ставки. Волнение от того, что берешь чужое. Волнение от осознания, как чертовски она в этом хороша.
— Лучшая, воровка Вестпорта, хули, — выдохнула она и направилась к столу. Сумка была именно там, где сказал Крэндалл, и Шев закинула ремешок на плечо в блаженной бархатной тишине. Все шло в точности, как она планировала.
Шев повернулась к двери, и под ее каблуком скрипнула доска.
В постели резко села женщина. Женщина в бледной ночной рубашке, смотревшая прямо на нее.
Предполагалось, что здесь никого не будет.
Шев подняла руку в перчатке:
— Это не то, чем выглядит…
Женщина издала самый пронзительный крик из тех, что Шев слышала в своей жизни.
Удача — вероломная сука, и не всегда подыгрывает. Ум, осторожность и планы заводят воровку лишь досюда. Остальное — на долю храбрости. Шев бросилась к окну, подняла свой черный сапог и мощно пнула по ставням, вдребезги разбив щеколду и распахнув их настежь, в то время как женщина тяжело дышала.