Маленькие

Некрасова Елена

— Привет, Нюр, дела идут?

— А то! Вишь, сколько стеблей повыдергала. Только у меня краски полно остается, две банки сразу открыла. Я на Милку рассчитывала, а она пришла, покурила и сразу домой — голова разболелась, магнитная буря у нее, видите ли. Возьмешь мою? Всё равно пропадет.

Вот черт, Марья Ивановна забыла взять наждачку, надо же сначала пошкурить, иначе выйдет сплошное уродство.

— А наждачка у тебя есть?

— М-м-м, сейчас… нет, Маш, я всю использовала, лысая только осталась, хочешь шпатель?

— Давай, попробую. Как твои поживают?

— Катюха за учебники наконец-то взялась, забоялась экзаменов. Колька гоняет с утра до ночи, а Костя за шифером в Мирославль уехал, звал меня с собой, но мы ж договорились на кладбище пойти. Мы веранду теперь новую строим, в три раза больше будет.

— Вот видишь, нет худа без добра. А Гришка как?

— А чё Гришка? Пьет беспробудно, где только деньги на водку берет…

Я его с пожара не видала, баба Алена сказала, что он под магазином ошивается. И спит там же, на ящиках. Ничего, не замерзнет… Костя его уже не пускает, хватит. Спалит всё хозяйство, так и по миру пойдем.

— А где ж ему жить, Нюр? Это же его дом, куда ему деваться?

— Вот только не начинай мне! Хорошо быть добренькой, а вот поживи с таким, что запоешь? Жалко его тебе, да? Ну так забирай, мне не жалко!

— Ты чего так разошлась? Ты на меня не ори, на своих привыкла орать… У самой совесть нечиста, вот скажи? Гришка твой нормальный был мужик и работящий и пил не больше других, пока Костя у вас не поселился. Скажешь, нет? Сама хвасталась — два мужика, два мужика… Может, он потому и спился, что не выдержал. Хорошенькое дело устроили — выгнали из дому человека, а дети? Хорошо им видеть, что с отцом хуже собаки обращаются?

— Ой, Маша, ладно, не трави… Мне его жаль, конечно, но я же не виновата, так вышло.

— Вы бы в мамин домик его поселили, а то пропадет мужик.

— Да он же развалился весь, одна кухня осталась.

— Вот и пусть, всё лучше, чем на ящиках у магазина.

— Да придумаем что-то, не бери в голову. Сил уже никаких от твоей доброты. Смотри-ка, кого я тут обнаружила, Лёньку-подкидыша. Пошли, покажу!

— Кого?

— Его Гусевым подкинули, он со мной в классе учился, а потом сжегся. Видишь, памятник весь проржавел насквозь, труха одна. И фотки не было, я когда маму хоронила, точно не было. А сегодня прихожу — вот это номер! Лёнька, оказывается, наш сосед. Представляешь, он влюбился в одну девицу ленинградскую. Она в санатории отдыхала, у нас же санаторий был раньше в Дубровке, вот… а она ему мозги запудрила, чтоб на лошадях давал ей покататься. А девица эта, лошадница колченогая, тьфу вообще, ни кожи ни рожи, а он к ней присох, месяц ходил такой весь влюбленный, потом за ней поехал, в Ленинград. А через пару дней вернулся и сжегся. Ничё никому не рассказывал, но и так понятно, турнула она его… бензином себя облил и сжегся. Гусевы чуть умом не тронулись, а через год переехали жить в Мирославль. Видать, приезжали проведать, и фотку приделали… А пойдем, пойдем, я тебе еще одного покажу, Толика Сухова! Он меня девичества лишил, между прочим. А после в армию ушел, а я считай сразу с Гришкой познакомилась на танцах, в Махеровке. Тут вообще тьма моих ухажеров, если разобраться. Вон, видишь, свежая? Это Борька Тюрин, в том году со стройки упал и насмерть расшибся. Вообще он в Низинах жил, не знаю, почему его тут похоронили… я ему по мордасам давала, чтоб руки не протягивал, наглый был, ну вообще! А там дальше…

— Подожди, Нюр, ты мне про Толика доскажи. Он тебя девичества, так сказать, потом в армию ушел… а ты с Гришей стала встречаться, так?

— Да я Тольку не любила совсем, по дурости всё произошло. А в Гришку втюрилась с первого взгляда. А парень мне письма из армии писал, аж неудобно было…

— Он не от безответной любви умер, надеюсь? В Каменке страсти кипели, я смотрю.

— Можно подумать, сейчас не кипят! Только нам уже не пятнадцать. Короче, он из армии пришел облученный, потерял мужскую силу. Не говорил никому, конечно, позже выяснилось. Ну, запил, ясное дело, но лет пять еще протянул, потом умер.

— Да, Нюра… может, напишешь летопись Каменки?

— Спасибочки, я к славе равнодушная. Помочь тебе красить? А то провозишься, какая-то квёлая ты сегодня…

Завтра у Ку день рождения, хороший праздничек получается. В лучшем случае они избавятся от коровы. Даже если переход пройдет нормально, недели две придется полежать в растворе, потом восстановить и корректировать все опции — к сожалению, интенсивная реабилитация возможна только в Центре. Бедняга Куи, измучался он за эти дни. Ездит за травой, доит его утром и вечером, убирает. Запах, говорит, в доме ужасающий. Если участковый зайдет, то сразу сообразит, где пропажа. Тогда придется стирать память, а Ку никогда этого не делал, распереживался, в окно выглядывал. Смешной, пытался поставить защитный барьер вокруг дома, но ему это не по силам. Молока у коровы уже немного, потому что Хоми старается, практически голодает. От еды одни проблемы — и молоко, и экскременты, но кушать надо, иначе энергия на нуле. Ку спросил: а если ты вдоволь наешься, хватит сил перейти в промежуточное тело? Тебе же в Центре будет комфортнее, восстановишься, всех повидаешь… Поразительно. Триста лет, и не знает элементарных Правил! Хоми прямо расстроился, что партнер такой дремучий, даже вспылил. И корова тоже возбудилась,

так густо замычала, что Хоми испугался — не хватало еще, чтоб соседи услышали. Было потом что послушать, и Куи прав, надо держать себя… хотя Ку бездельник и неуч, даже школьную программу забыл. Ведь ребенку известно, что дальние каналы связи работают только в атских телах, в других организмах и опции-то не всегда подключаются, как вышло с этой коровой. Только скан с маячком и работают, даже на простую связь с Центром он сейчас не способен. Сегодня воскресенье, это плохо. По выходным приезжают китайские торговцы, народ будет толпиться на площади, а что делать? Глупо просить Бауи подождать до вечера, он уже скоро будет в Каменке, судя по маячку. А Куи каждая минута в тягость, да и Хоми тоже… «Куи! Ку! Можешь спуститься?» Не отвечает, может быть, заснул. Понятно, и встает раньше обычного, и общение в режиме HY отнимает силы… «Ку!!! Ты мне нужен, ты дома?» Куда же он подевался? Хоми вспомнил, что за пару часов до перехода в новое тело надо разместить на лбу коррелятор W-1, чтоб не просочилось что-нибудь от коровы. Можно даже часов на пять поставить, долговато он пробыл в гостях. Хрестоматийный пример: Ниму Биаму неделю использовал дятла и перешел без коррелятора, поспешил. А через год снова пришлось менять тело, потому что он не смог избавиться от непреодолимого желания обкусывать кору — как увидит дерево, становится сам не свой, мысли меркнут, только одно желание — поскорее впиться в нее зубами. А Хоми уже пристрастился к траве, особенно к одуванчикам, не хватало стать травоядным атом… «Ку!!! Сколько можно тебя вызывать? Спускайся вниз!»

— Ты чего разорался? У меня мозг уже опух, пять минут не можешь подождать?

— А почему не отвечаешь?

— Не мог, Бауи был на связи. Они под Дубровкой шину прокололи, напоролись на какую-то дрянь, а запасной у водителя не было.

— И что?

— Да ничего, всё уже в порядке. Просто я с ним общался, я же не могу одновременно… Хо! Звонят! Это точно милиция! Я их в дом не буду пускать, а ты сиди тихо, чтоб ни звука, на ключ тебя закрою…

Вот досада, как не вовремя пожаловали! И Бауи скоро подъедет, начнет саркофаг выгружать, надо бы его задержать… связь свыше ста метров Хоми не тянет, ай-ай… а Ку сейчас лучше не тревожить, и так весь на нервах. Как же нескладно! Что в голове у местных пинкертонов? Нешуточно взялись за розыск, кто бы мог подумать… Увидят, например, странный футляр и заставят открыть — заподозрят, что там говядина на продажу. Мол, лилипутская шайка орудует в Каменке. Значит, придется стирать память. А если Куи перестарается сгоряча? Милиционеры эти станут как овощи, и куда их? На улице полно народа, сразу поймут — заходили в дом нормальные, а вышли… ужас, что может быть… Ку получит Выговор и Запрет на три опции, он хоть и оболтус, а жалко…

Хоми так разволновался, что не услышал поворот ключа, и, когда дверь распахнулась, чуть не хлопнула его по морде.

— Фу-у-у… опять уделался… ну почему не в поддон?! Ты издеваешься?

— Ну, извини. Я потерял над ней контроль, расстроился, понимаешь… Там как, всё нормально? Они ушли?

— А это не милиция, это невеста твоя приходила, молочка тебе парного принесла. Будешь пить?

— Марья Ивановна приходила?!

— Вку-у-усное, смотри…

— Перестань кривляться! Что ты ей сказал?

— Что ты уехал в командировку на месяц, срочно вызвали.

— А молоко зачем взял?

— Так не хотел брать, она всучила. Я, говорит, по делам еще пойду, с молоком тяжело… А что? Пусть скиснет, кислое я люблю.

µ

Иван Денисович гораздо приятнее своего брата, как его… Олега. У этого Олега злые глаза. Улыбался и был с ней радушен, но даже как-то слишком, переигрывал. Интересно, он старше или младше Ивана? По виду чуть старше, хотя и волосы густые, и одевается по-молодежному… Вчера ей захотелось побольше узнать о лилипутах — ну мало ли, тронет в разговоре запретную тему, наступит на больную мозоль. Порылась в энциклопедиях, и оказалось, что слово «лилипут» буквально переводится как «маленький развратник», это ж надо! Она всегда знала, что слово заимствовано из сказки Свифта, но чтобы такое значение… понятно, что лилипутов это раздражает, но думать-то всё равно не переучишься. Главное, не сболтнуть.

Марья Ивановна вышла пораньше, чтобы занести молоко, но это заняло не больше пяти минут, до трех часов остается еще двадцать. Ярмарки почему-то нет сегодня, магазин уже не работает, не стоять же на остановке… и автобус может опоздать на полчаса, когда он вообще приходил вовремя? Остановившись в нерешительности, Марья Ивановна вдруг разозлилась — какого черта она согласилась? Легче было съездить в Дубну, чем принимать дома этого мужика. Вон, на перекрестке три кумушки расставили соленья, самые языкастые бабки… Разнесут теперь по всей деревне, что к ней жених приезжал. А что им еще? Стоят целыми днями, бизнес аховый, только языки и чесать. Ужасная глупость… и передумывать поздно. Ну как начнет расспрашивать всех подряд, где она живет?