Маленький Николя
Шрифт:
– Посмотри, что ты сделала! – закричал я. – Мой самолет разбился! – И я заплакал.
– Не сломался твой самолет, осёл, – сказала мне Луизет. – Смотри, он упал в сад, надо за ним сбегать.
Мы спустились в гостиную, и я спросил у мамы, можно ли нам поиграть в саду. Мама ответила, что на улице холодно, но Луизет заморгала ресницами и сказала, что она хотела бы посмотреть красивые цветы. Тогда мама ей сказала, что она прелестный цыпленок, и просила нас теплее одеться. Я запомню этот трюк с ресницами, он здорово проходит!
В саду я поднял самолет. С ним, к счастью, ничего не случилось, а Луизет меня спросила:
– А
– Откуда я знаю! – ответил я. – Ты хотела посмотреть цветы, смотри на них, их здесь много.
Но Луизет сказала, что ей наплевать на цветы и что они вовсе не красивые. Мне очень хотелось дать ей в нос, но я не осмелился, потому что окно гостиной выходило в сад, а в гостиной сидели наши мамы.
– Здесь нет игрушек, кроме футбольного мяча в гараже.
Луизет понравилась эта идея. Мы пошли в гараж за мячом, и я очень боялся, чтобы ребята не увидели, что я играю с девчонкой.
– Ты встань между деревьями, – сказала мне Луизет, – и старайся не пропустить мяч.
Мне было смешно смотреть, как Луизет разбежалась и... бум! Сильнейший удар! Я не смог поймать мяч, и он разбил стекло в окне гаража.
Из дома выбежали мамы. Моя мама увидела разбитое окно гаража и все поняла.
– Николя! – сказала она мне. – Вместо того чтобы играть в грубые игры, ты бы лучше занялся своей гостьей, милой Луизет!
Я посмотрел на Луизет, она была в глубине сада и нюхала бегонии.
Вечером мне не дали сладкого, но это ерунда. Луизет была чертовски красивой. Когда мы вырастем, то обязательно поженимся.
Она колоссально бьет по воротам!
ПОВТОРЯЕМ ДЛЯ МИНИСТРА
Нас всех заставили спуститься во двор, где директор нам сообщил:
– Дорогие мои дети, – сказал он. – Имею удовольствие сообщить вам, что в связи с проездом через наш город господина министра он окажет нам честь своим присутствием в нашей школе. Вы, наверное, не знаете, что господин министр в прошлом ученик нашей школы. Для вас он является примером, который доказывает, что, хорошо работая, можно надеяться на высокие назначения. Я надеюсь, что господин министр получит здесь незабываемый прием, и я рассчитываю на вашу помощь.
Тут директор отправил в угол Клотэра и Иохима, потому что они дрались. Потом директор собрал около себя всех преподавателей и воспитателей и сказал им, что у него есть потрясающие идеи, как лучше принять министра. Сначала споем «Марсельезу», потом трое самых младших преподнесут министру цветы. У директора действительно были интересные идеи, и для министра было бы большим сюрпризом получить цветы, он совсем на это не рассчитывал. Наша учительница очень волновалась, мне это было непонятно. Я нахожу, что она последнее время стала раздражительной.
Директор сказал, что репетировать все это начнем сразу же, чему мы очень обрадовались, потому что не надо было идти в класс. Мадемуазель Ванденберг, преподавательница пения, заставила нас петь «Марсельезу». Похоже, это у нас не очень-то получалось, при этом мы страшно шумели. Мы пели, немного опережая взрослых. Они пели еще «День победы наступил», а мы уже пели другой куплет, кроме Руфю, который, не зная слов, пел «ля-ля-ля», а Альсест не пел вообще, потому что он ел булочку.
Мадемуазель Ванденберг замахала руками, чтобы мы замолчали. Вместо того чтобы отругать взрослых, которые все время отставали, она обругала нас, и это было несправедливо. Может быть, мадемуазель Ванденберг рассердило то, что Руфю, который пел с закрытыми глазами, не видел, когда надо остановиться, и продолжал свое «ля-ля-ля». Наша учительница разговаривала с директором и мадемуазель Ванденберг. Потом директор нам объявил, что будут петь только взрослые, а маленькие будут делать вид, что поют. Мы попробовали, и это хорошо получилось, но было меньше шума. Директор сказал Альсесту, что совсем не обязательно строить гримасы, когда делаешь вид, что поешь. Альсест ему ответил, что он не делает вида, что поет, он жует, и директор тяжело вздохнул.
– Хорошо, – сказал директор, – после «Марсельезы» выпустим вперед трех малышей.
Директор посмотрел на нас и выбрал Эда, Аньяна, первого ученика в классе и любимчика учительницы, и меня.
– Жаль, что нет девочек, – сказал директор, – их можно было бы одеть в голубое, белое и красное или, что иногда делают, прицепить им бант на волосы, эффект – прекрасный.
– Если мне прицепят бант на волосы, я так разозлюсь, что он задымится, – сказал Эд.
Директор быстро повернулся и посмотрел на Эда одним большим глазом, а другим – совсем маленьким, потому что он одну бровь опустил.
– Что ты сказал? – спросил директор.
Наша учительница быстро ответила ему:
– Ничего, господин директор, у него кашель.
– Нет, мадемуазель, – сказал Аньян, – я слышал, что он сказал...
Учительница не дала ему договорить, она ему сказала, что она его ни о чем не спрашивает.
– Точно, паршивый ябедник, – сказал Эд, – тебя не спросили!
Аньян заплакал и начал говорить, что никто его не любит, что он несчастный, что он плохо себя чувствует, что он все расскажет своему папе и тогда все увидят, что будет, и что учительница сказала Эду не говорить без ее разрешения. Директор провел рукой по лбу, как бы вытирая его. Он спросил у учительницы, закончен ли этот разговор и может ли он продолжать. Учительница покраснела, и ей это было очень к лицу, она почти так же красива, как мама, но у нас обычно краснеет папа.
– Хорошо, – сказал директор, – эти три мальчика подойдут к господину министру и преподнесут ему цветы. Мне нужно что-нибудь похожее на букет цветов, для репетиции.
Бульон, наш воспитатель, сказал:
– У меня идея, господин директор, я сейчас вернусь. – И он убежал и вернулся с тремя метелками из больших перьев.
Директор сначала немного удивился, а потом одобрил: мол, для репетиции сойдет. Бульон дал каждому по метелке – Эду, Аньяну и мне.
– Хорошо, – сказал директор. – Теперь, дети, вообразим, что я господин министр, вы идете мне навстречу и отдаете мне метелки.
Мы сделали, как он нам сказал, и отдали ему метелки. Директор держал перья в руках, и вдруг он рассердился. Он увидел Жофруа и сказал ему:
– Эй вы, там! Я видел, как вы смеялись. Мне очень интересно, что вас так рассмешило. Мы бы все посмеялись с вами вместе.
– То, что вы сказали, месье, – ответил Жофруа. – Идея приколоть банты на волосы Николя, Эда и этого паршивого любимчика Аньяна, от этого мне и стало смешно!
– Ты хочешь получить кулаком по носу? – спросил Эд.
– Как бы не так! – сказал я.