Маленькое личико
Шрифт:
Мы с Дэвидом не поверили своим ушам, когда сквозь пластиковую ширму, что отделяла нашу четвертушку палаты от остальных, услышали, почему этот парень хочет назвать девочку Хлоей. Оказалось, у него уже есть дочь с таким именем от другой женщины. Мэнди безуспешно пыталась втолковать ему, что именно поэтому и надо выбрать другое имя.
Я решила, что Мэнди гиперикум нужнее, чем мне, и вечером после ухода кошмарного папаши отдала лекарство ей. Она буркнула «спасибо», словно с ней еще никто не обходился по-доброму и это ее задело.
Дэвид
Я считаю, что мое свидетельство перевешивает все остальные, ведь я мать, но, боюсь, у полиции иное мнение. Саймон не дал мне сказать и половины того, что я хотела. Он постоянно напоминал, что я должна излагать факты, и запретил говорить, как он выразился, «цветисто». Например, начинать со слов «мне показалось». Он не стал записывать, что, по моим подозрениям, кто-то проник в дом, когда Дэвид задремал, и подменил Флоренс. Я думала, что, по правилу Хобстаффа [10] , могу включить в заявление все, что считаю важным, но Саймон сказал, что это не тот случай.
10
Правило Хобстаффа – в британском уголовном праве при расследовании дел о похищении детей следствие и суд принимают свидетельства пострадавшего, родителей и опекунов, касающиеся вреда, причиненного похищением.
В итоге детектив записал лишь, что, вернувшись днем домой, я увидела входную дверь открытой и, поднявшись наверх, обнаружила в кроватке не свою дочь Флоренс, а чужого ребенка, на первый взгляд похожего на нее.
Теперь я больше не стану ничего говорить и не буду спорить с Дэвидом, что бы он ни сказал. Какой смысл? Очевидно, Саймон не верит мне, и любые мои слова или действия никого здесь не убедят. Поберегу силы до возвращения Вивьен.
– Миссис Диксон? Я спросил, когда вы в последний раз видели Флоренс?
Черил застыла посреди комнаты на персидском ковре и внимательно смотрит в люльку. Бросает на меня обеспокоенные взгляды. Акушерке не по себе, оттого что я молчу. Если бы я заговорила, то облегчила бы ей задачу.
– Во вторник на этой неделе. Три дня назад.
– Сейчас перед вами тот же ребенок, которого вы видели три дня назад?
Черил поеживается и морщит лоб. Я отвожу взгляд. Полное опустошение. Мозг залохматился на выступах, словно кто-то настойчиво оттирал его. Крепче обнимаю колени и собираюсь с духом. Черил говорит:
– Не знаю. Я правда не уверена. В первое время дети так быстро меняются, а я вижу столько младенцев, по десятку и дюжине в день. Та к что ежели Элис точно
Она замолкает, не договорив.
Я не верю своим ушам. Слава богу, наконец-то нашелся человек, который не уверен на сто процентов, что я брежу, и думает, что меня следует выслушать!
– Ну, теперь-то вы что-нибудь сделаете? – взываю я к Саймону.
– Не уверена? Как это понимать? Что за чушь!
– Мистер Фэнкорт, потише. – Тон у Саймона спокойный и твердый. – Миссис Черил пришла нам помочь. Если вы намерены ее запугивать, я попрошу вас выйти из комнаты.
– Это пока еще мой дом, – огрызается Дэвид.
– Не твой. Это дом Вивьен, и она уже летит сюда, – напоминаю я.
Кажется, мне все-таки стоит вмешаться.
– К сожалению, не могу сказать точнее, – извиняется Черил. – Я не запомнила личико Флоренс. И потом, говорю же, они так быстро меняются в этом возрасте…
– Но не превращаются же в других детей! – вопит Дэвид, вскакивая с дивана. – Смех, да и только! Я такого цирка в жизни не видал. Это Флоренс! Да точно она!
Мне жаль его, но еще больше – себя, а сильнее всего – Флоренс. Раньше я думала, что сострадания у меня хватит на всех. Теперь я изменилась.
– Стало быть, вы проверили, что это девочка? – уточняет Черил.
Остолбенев, мы смотрим друг на друга. По комнате липкой черной патокой расползается молчание.
– Вы не проверили пол ребеночка? – Черил обращается к Саймону, и лицо его вытягивается от упрека акушерки.
– Он не посмотрел, потому что не счел нужным, – объясняю я, – потому что он не верит мне.
– Да ради бога! – Дэвид в негодовании отворачивается. – Ну давайте, снимите с нее подгузник. Все равно пора менять. Я могу даже сказать, что за памперс на ней сейчас. «Бэби-драй» для новорожденных.
Сейчас он добавит, что у Флоренс синие глаза, млечные пятнышки на носу и нет волос на голове.
– Всем детям такие надевают, – тихо говорю я. – Дэвид, это ничего не доказывает. Ты сто раз мог ее переодеть, пока мы с Саймоном были на кухне.
– С Саймоном?
Дэвид переводит взгляд с детектива на меня.
– А вы, я смотрю, славно поладили?
– Мистер Фэнкорт, ни к чему накалять обстановку.
Черил без спросу расстегивает одежку на ребенке.
– Может, переоденете ее в детской? – дрогнувшим голосом спрашиваю я. – Она же ребенок, а не вещдок.
У меня гудит голова, болят глаза и постоянно щиплет в носу, оттого что я изо всех сил сдерживаю слезы. Я больше этого не вынесу.
– Она! – подчеркивает Дэвид.
– Да видно же – девочка, – говорю я.
– Ну вот, ты знаешь, что это Флоренс. – Дэвид тычет в меня пальцем: – Ты помешалась, но в глубине души знаешь, что это Флоренс.
– Правда? – вяло отзываюсь я.
Дэвид говорит так уверенно. Обвожу взглядом комнату, останавливаясь на каждом лице. Три больших и одно маленькое личико.