Мальтийский сокол

Хэммет Дэшилл

Потом отнял руки от лица, взглянул на девушку и, миролюбиво усмехнувшись, сказал:

– Мальчишество, да? Сам знаю, но, черт возьми, не выношу, когда нельзя ответить ударом на удар. – Он осторожно дотронулся до подбородка. – Хотя удар был так себе. – Он засмеялся, откинулся на спинку дивана, положил ногу на ногу. – Недорого ведь за такую победу? – Он на миг нахмурил брови. – Впрочем, я ему это припомню.

Девушка встала с кресла и села рядом с ним на диван.

– Более дикого человека, чем

вы, я не встречала, – сказала она.

– Я позволил ему ударить себя…

– Но он же полицейский чин.

– Дело не в этом… Потеряв голову, он перестарался. Если бы я дал ход, ему бы не отвертеться. Но тогда и нам пришлось бы в полиции повторить нашу идиотскую историю. – Он задумчиво посмотрел на девушку и спросил: – Что вы сделали с Кэйро?

– Ничего. – Она слегка покраснела. – Я хотела попугать его, чтобы он сидел тихо до их ухода, а он то ли от испуга, то ли из упрямства вдруг начал вопить.

– И тогда вы шмякнули его пистолетом?

– Пришлось, он кинулся на меня.

– Вы играете с огнем. – Улыбка Спейда не могла скрыть его раздражения. – Я уже говорил вам: вы действуете наугад, как бог на душу положит.

– Я сожалею, – сказала она вкрадчиво, с искренним раскаянием и нежно улыбаясь ему, – Сэм.

– Еще бы. – Он вынул из карманов табак и бумагу и начал сворачивать сигарету. – Так с Кэйро вы все-таки поговорили. Теперь настала и моя очередь.

Она дотронулась пальцем до губы, глядя в никуда широко открытыми глазами, потом, сощурив их, бросила быстрый взгляд на Спейда. Он был поглощен своей сигаретой.

– Ах, да, – начала она – конечно… – Потом убрала палец ото рта, разгладила голубое платье и стала хмуро разглядывать свои колени.

Спейд лизнул сигарету, заклеил и, спросив: «Ну?», полез в карман за зажигалкой.

– Но я с ним не поговорила, – сказала она, оставляя большие паузы между словами, будто выбирала их с большим трудом, – времени не хватило. – Она оторвала хмурый взгляд от своих коленей и посмотрела на Спейда ясными искренними глазами. – Нас прервали в самом начале.

Спейд прикурил сигарету и засмеялся, выдыхая клубы дыма.

– Хотите, чтобы я позвонил ему и попросил вернуться?

Она покачала головой, не улыбнувшись.

Спейд обнял ее одной рукой, положив ладонь на голое белое гладкое плечо. Она откинула голову на изгиб его руки. Он сказал:

– Я слушаю.

Она повернула голову, улыбнулась ему с вызывающей игривостью и спросила:

– Тебе для этого необходимо обнимать меня?

– Нет. – Он снял руку с ее плеча.

– Ты совершенно непредсказуем.

– Я по-прежнему слушаю тебя.

– Посмотри, который час! – воскликнула она, ткнув пальцем в сторону стоящего на книге будильника, уродливые стрелки которого показывали без десяти три.

– Угу. Суматошный выдался вечер.

– Я должна идти. – Она встала с дивана. – Все это ужасно. – Спейд остался сидеть. Покачав головой, он сказал:

– Никуда ты не пойдешь, пока не расскажешь мне все.

– Но посмотри, который час, – запротестовала она, – чтобы все рассказать, мне надо много времени.

– Ничего, времени у нас хватит.

– Я арестована? – весело спросила она.

– Кроме того, не забывай о мальчишке, который болтается около моего дома. Он, возможно, еще не ушел спать.

Ее веселость как рукой сняло.

– Ты думаешь, он еще здесь?

– Скорее всего.

Она вздрогнула.

– А ты можешь проверить?

– Можно спуститься и посмотреть.

– Можешь начинать рассказ прямо сейчас, за ужином, – сказал он.

– Нельзя быть таким нетерпеливым!

– Да к тому же еще диким и непредсказуемым. Что это за птица сокол, которая так взбудоражила всю компанию?

Она прожевала хлеб с говядиной, проглотила, посмотрела внимательно на обкусанный бутерброд и спросила:

– А что, если я тебе не скажу? А что, если я вообще ничего тебе не скажу? Что тогда?

– Ты только не подумай, – ответил он, ухмыляясь так, что стали видны коренные зубы, – будто я растеряюсь и ничего не смогу сделать.

– Но что же все-таки ты сделаешь? – Она переключила внимание с бутерброда на его лицо. – Я и хочу узнать, каков будет твой следующий шаг?

Он покачал головой.

В ее улыбке появилось что-то издевательское.

– Сделаешь что-нибудь дикое и непредсказуемое?

– Возможно. Но я не вижу, что ты выигрываешь, продолжая скрывать от меня правду. Она ведь и так постоянно выясняется. Многого я еще не знаю, но кое-что мне стало известно и кое о чем я уже могу догадаться; еще один такой день, и я буду знать вещи, о которых ты и не подозреваешь.

– Наверное, ты и сейчас знаешь больше меня, – сказала она, снова с серьезным видом разглядывая бутерброд. – Но… о!., я так устала от этого, и меня тошнит от разговоров. А не лучше ли… а не лучше ли подождать, пока ты сам все узнаешь?

Спейд рассмеялся.

– О, пожалуйста… проверь.

Спейд какое-то время внимательно всматривался в ее озабоченное лицо, потом встал с дивана.

– Хорошо, – сказал он и достал из шкафа шляпу и плащ. – Я вернусь через десять минут.

– Ради бога, будь осторожен, – умоляла она его, провожая до двери.

– Постараюсь.

На Пост-стрит не было ни души. Спейд прошел квартал, перебрался на противоположный тротуар, прошел обратно два квартала, снова возвратился на свою сторону улицы и вернулся к дому, не заметив никого, кроме двух механиков, которые ремонтировали машину в одном из гаражей.