Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса
Шрифт:
– Вы против такого сомнительного брака? Все-таки первая невестка из достойной семьи – вашего сослуживца, майора Юсупова, – один из самых наглых журналюг подается вперед к Игнату Савельевичу. Кривой рот этого «падальщика»-корреспондента буквально перекошен от жажды грязных подробностей. — Это правда, что брак по «залету»?
Должно быть, это последняя капля для меня и Димы. Я громко охаю от злых, словно плеть слов мужчины. Муж резко вскидывает руку, и камера журналиста падает на асфальт. Мужчина, громко завопив, зажимает свой разбитый нос, чтобы остановить темно-алый фонтан
– Уведи, Алену! – первым в себя приходит Игнат Савельевич. – Посади в машину!
К моему облегчению появляется охрана. Вид такой, будто они праздновали больше всех гостей вместе взятых. Дима скидывает с себя пиджак и накидывает на мое дрожащее от потрясения тело. Я покорно позволяю себя увести через толпу разошедшихся в стороны журналистов, но как только мы доходим до автомобиля, они вновь с удвоенной силой принимаются «щёлкать». Приложив руку к моей макушке для того, чтобы я не ударилась, когда сажусь в машину, Дима оборачивается проверить начинают ли расходиться эти стервятники. Когда он вновь поворачивается ко мне, на его скулах ходят ходуном желваки, выдавая сильное напряжение.
— Ален…
Поднимаю руку, останавливая мужа. Мои сложенные на коленях ладони трясутся так, что я сжимаю с силой в пальцах одну из складок платья, чтобы хоть как-то утихомирить эту дрожь.
— Просто скажи, почему ты ничего мне не сказал? – вопрос задаю рваным дрожащим голосом.
Глаза «до краев» наполняются так и непролитыми слезами. На короткие доли секунды повисает тишина, звенящая и давящая, а после салон лимузина заполняют аккорды известной композиции.
«Если бы слезы твои были водою, - выводит певица красивым голосом, словно считывая мое моральное состояние, - ты бы напоила ими весь мир…»
– Все, что мне было нужно - это честность! – голос буквально звенит от обиды.
– Ай, не начинай! – хмурится Дима, но бьющееся жилка на шее выдает, что он сам не верит в справедливость своих слов.
– У нас все хорошо. Более, чем… А то… в прошлом. Качаю головой, не соглашаясь. Какая же любовь без доверия?
– Да! Было, до того момента, как ты промолчал, что уже был женат!
– Подумаешь! – отмахивается Волков и отводит глаза, чем подтверждает справедливость моих мыслей. Он кривит уголок своего чувственного рта.
– Кто не совершает ошибки?
– Ошибки? – недоверчиво переспрашиваю мужа, впиваясь с силой в ручку автомобиля так, что костяшки пальцев простреливает острая боль, но не острее чем та, что грызет мое сердце. Ошибка…Это он так о бывшей жене?
– Ты не удосужился мне ничего рассказать, Дима! – мне так плохо, что дышать не могу. Еще чуть-чуть и задохнусь.
– Понимаешь?
– Да для чего? Зачем?! – пылит Дима.
В его голосе слышу странные ноты, но сейчас мне так плохо, что сил нет разобраться в этих оттенках эмоций.
– Чтобы потом в будущем так же не стать для тебя ошибкой! – срывается надломлено с губ, - произношу эти слова и слезы ручейками бегут из глаз, будто только и ждали сигнала.
– Проклятье! – взрывается Дима. В его глазах вижу бешенный спектр чувств, что наслаиваются одно на другое. Там и раскаянье,
– Если бы я знала, - приоткрываю рот, как оглушенная динамитом рыба, выброшенная на берег реки, - то мне было не так больно узнать это ТАКИМ образом! Я была бы готова. Вижу, как в глазах Волкова появляется понимание, но опускаю взгляд на колени. Слишком я расстроена, а он слишком горд. Сейчас из нашего разговора не выйдет ничего путного! Господи! Как хочу скорее домой, подальше от всего этого!
– А ну, разошлись!
– зычный голос Игната Савельевича где-то неподалёку очень похож на рев разъяренного льва. Льва, чей прайд посмели потревожить.
– Устроили здесь балаган! Всех уволят, до одного!
Пара секунд и дедушка Димы уже стоит возле автомобиля. Машинально удивляюсь его прыти для столь почтенного возраста.
– Димка, что встал, как истукан?
– злится Игнат.
– Давид, Макс займитесь им, - отдает распоряжения генерал Волков Садулаевым, которые тут же встают по обе стороны от Димы.
Дима складывает руки на груди и, кажется, собирается возразить. Зеленые глаза молнии мечут.
– Я Аленушку отвезу, а вы пока пыл остудите, – с долей снобизма дедушка бурчит в сторону Димы.
– Этому я тебя учил? – сверкает глазами генерал Волков на внука.
– Тайны от жены плести? Ай! – машет рукой.
– Ну-ка, подвинься, милая. Поедем домой, покумекаем.
– Раньше, чем через час, чтоб и не думал ворочаться! – по-стариковски сердито использует Игнат Савельевич странное слово, испепеляя внука взглядом.
– Дед, послушай!
– Отставить! Слушать должна была Алена, – обрывает едко генерал, внука, - и до того, как ты ей сделал предложение!
Дима молчит.
Сказать нечего. От того еще горше.
Машина трогается.
Оборачиваюсь, глядя в заднее окно автомобиля взглядом человека, только что потерявшего свой дом. Дима идет быстрым шагом за машиной, переходя на бег. В сердце что-то скребется, будто бабочка со сломанным крылом, которая пытается бороться, не сдается, хоть и ранена смертельно.
Он что собирается нас догонять?!
Но его догоняет Давид и кладет руку на плечо. Что-то говорит, подкрепляя свои слова оживленной жестикуляцией. А у меня все внутри распадается от боли и пережитого унижения.
ОНИ ВСЕ слышали и видели мой позор.
И дело, конечно же, не в том, что Дима был женат.
Он не виноват в том, что я жила в семье «наркоманов». Душа ноет, трепещет, рыдает. Как жаль, что мое сердце не антиударное! Не сдержавшись, жалобно всхлипываю, но тут же подняв глаза на Игната Савельевича, с силой зажимаю рот. Проклятые слезы душат. Жмурюсь так, чтобы ни одна капля не вырвалась, но они текут будто сквозь веки. Теплые уютные объятия окутывают меня ароматом дорого табака, и я слышу полный сочувствия голос: