Малышка для двух братьев

Леманн Анна

Глава 10. Прости меня…

— Адель, — окликает меня кто-то сзади, и я оборачиваюсь, натолкнувшись взглядом на Тёму. Друг стоял у лестницы с коробкой моих любимых пирожных в руках.

Первая мысль, возникшая в моей голове не подходить, но я так не могу. Вижу его грустные, виноватые глаза и не могу так грубо с ним поступить. Тем более у меня возникли мысли, что Тёма меня бросил тогда не просто так. С ним что-то происходит, и он не хочет мне почему-то говорить.

— Тёма? — отозвалась и направилась к нему. — С тобой всё хорошо? Ты тогда так резко ушёл и вчера весь день трубку не брал, — оглядываю его убеждаясь, что в драке он не получил никакого увечья. Дима сказал, что он

цел и ничего нет, но понять и увидеть всё своими глазами в тысячу раз убедительнее.

— Извини, — опускает глаза, но затем решительно возвращает свой взгляд на меня. — Адель, мне жаль, что я бросил тебя одну. Я благодарен Диме, что он тогда тебя забрал и с тобой ничего не случилось. Я очень виноват и понимаю свою ошибку. Я поступил как последний скот, оставив тебя одну ночью.

— Тём, всё в порядке! — успокаиваю его. — Со мной точно ничего бы не случилось!

— И всё же, я чувствую вину перед тобой, — не унимается. — Знаю, что мне нет оправдания и прощения, но прошу тебя всё же простить меня и мою глупость. А это небольшая взятка, чтобы подсластить твоё прощение, — протягивает мне коробку.

— Я не обижаюсь, — отвечаю ему, но пирожные всё же принимаю. Чего добру пропадать, ведь если их Димка увидит, то я их и попробовать не успею. А до наполеончиков я жадная. Поделиться могу, но не всеми… а с Димой у нас вообще войны за наполеоны бывают, но у меня есть помощник в лице Тёмы, который может на время обездвижить брата, а я быстро слопать вкуснятину. — Если только на то, что ты потом трубку бросил и не хотел со мной говорить.

— Я это понял, — хохотнув, произносит, дотронувшись пальцем до кончика носа, где ещё кое-где остались следы маркера. — Мне доходчиво объяснили, что я ужасен.

— Но что произошло тогда? — спрашиваю, пригласив его выйти с территории школы, так как многие девчонки уже косятся на нас, жаждая распустить новую сплетню обо мне. — Почему ты так среагировал на этого парня? Он ведь отмороженный дурак, каких очень много.

— Мы знакомы с Денисом очень давно, Адель, — говорит то, что я и так знаю. — Его семья тесно общается с нашей. Точнее, с Никой и Максимом.

— И…

— Это долгая история, малышка, — одаривает меня улыбкой. — И очень грустная. Поверь, тебе лучше этого не слышать. Я не люблю смотреть, как ты плачешь или расстраиваешься. Хочется вновь кого-то побить, лишь бы ты успокоилась.

— У нас времени много, Тём! И я обещаю держать свои глаза сухими! — обещаю ему и честно решаюсь сдержать слово, но… увы. — Рассказывай!

— Всё началось давно, — начинает свой рассказ. — Наши родители с Димой умерли и нас забрали в детский дом. В тот момент, я повзрослел и почувствовал ответственность за себя и брата. Посчитал, что больше никто не может защитить его, кроме меня.

Дарю ему улыбку, а самой грустно. Я знаю о том, что мои мальчики некоторое время жили в детском доме, но они не любят об этом говорить.

— Позже Ника нас забрала к себе… и я даже расслабился. Думал, что всё! Больше ничего нам не будет угрожать и отныне мы с Димой будет счастливы, несмотря на то, что родителей нет. У нас была Ника, и это было достаточно для того, чтобы не впадать в депрессию, — недолгая пауза, за которую он пытается собраться и продолжить, но видимо дальше будет что-то страшное. — Но в один день нас забрали обратно. Пришли и грубо вытащили из дома, — его голос становится безжизненным и серым. — Во мне что-то переломилось, когда я увидел то, как Дима плачет и просит, чтобы его вернули Нике. Он кричал, плакал, и… и это было невыносимо для меня в тот момент. Я ведь его старший брат! Я должен был его защитить, но я не мог ничего сделать, — его голос оживает, но не привычно для меня, а слезами и болью. — Да, потом Нике и Максу удалось забрать нас уже навсегда, но я так и не смог прийти в себя. Я видел заплаканное лицо Димы и… поклялся,

что больше не дам его в обиду. Потом появился Денис, который постоянно задирал нас с Димой, обзывая нас дворняжками и детдомовскими. Я пытался относиться к этому спокойно и не реагировать, но его слова цепляли Диму. Он злился, плакал, кричал и пытался побить урода, но был мелким. Денис смеялся над ним, и… это выводило уже меня. Он постоянно говорил, что нам надо всем делиться. Мы ведь детдомовские и… в этот момент и начались мои проблемы с контролем. Я не могу сдерживать злость и агрессию. Я не мог видеть, как обижают моего брата, как нас оскорбляет сопляк! Знаю, что уже вырос из того возраста, но проблемы с контролем, так и не исчезли. Я работал с психологом, но толку мало. Он говорит: «Надо избегать того, что меня выводит»… и я пытаюсь, но бывают моменты, как с Денисом… Я не сразу прихожу в себя и могу ненароком сделать что-то не то. Я ушёл от тебя, потому что мне было стыдно, что ты увидела меня таким… больным. Да и боялся я, что случайно, — он берёт меня за руку и заставляет посмотреть ему в глаза. — Адель, я не хочу причинить тебе вреда. Ушёл, потому что боялся, что могу сорваться и накричать на тебя. Такое уже было с Никой, но она знает о моей проблеме и не обиделась. А вот ты…

— О боже, — шепчу и, не сдержав обещание, начинаю плакать, кинувшись в объятия друга. — Тёма! Этот урод — настоящий козёл! Мерзавец! А ты… ты не больной! У всех бывают проблемы! У меня вообще эмоциональное расстройство. Я не контролирую свои слёзы… все мы не идеальны. Ты мог мне рассказать обо всём раньше, и я бы всё поняла.

— Но это ещё не всё, Адель, — хмыкает и вытирает мои слёзы. — Денис узнал об этом и специально последний месяц выводит меня из себя. К нам в университет прилетел представитель португальской строительной компании, который должен выбрать того, кому предложат стажировку в их стране и фирме. Выбор между мной и Денисом. Тогда, на улице, они вывели меня из себя, чтобы потом показать это видео представителю… Сегодня моя кандидатура была снята. Это всё было намерено и это больше всего злит.

— Но ты можешь ведь в компании Ники и Макса пройти стажировку? — предлагаю, пожав плечами. — Думаю, они тебя с радостью возьмут.

— Конечно, — кивает. — Только стажировка за границей, это новые знания, технологии и возможности, которые позже я бы мог применить в семейном бизнесе. Тем самым я собирался помочь Нике и Максиму. Все в нашей семье знали о том, что я собираюсь там стажироваться и Макс надеялся на меня, но я всех подвёл. Конечно, никто мне не показывает этого, но я же знаю…

— Какой же этот Денис… баран! Как он так мог?! — сержусь на негодяя. — Это ведь ужасно, Тём?! Мне жаль!

— Плевать на эту стажировку, Адель! Ты права, я могу пойти к Нике и Максу, а вот заграничными технологиями тогда Димка займётся, когда его время наступит. Мне больше жаль, что срыв произошёл при тебе. Ты простишь меня?

— Мы должны ему отомстить! — решительно произношу и поднимаю серьёзный взгляд на друга. — Нельзя так поступать с моими друзьями! Мы должны… его тоже так подставить. Око за око!

— Адель, всё хорошо! — со смехом пытается успокоить меня, но я уже решительно настроилась сделать хоть что-то, чтобы всё исправить. — Такие люди есть, и они ещё будут встречаться на моём пути.

— А представитель уже точно принял решение о твоём исключении? — спрашиваю для плана Б.

— Да, — пожимает плечами. — Сегодня будет обсуждать это с начальством своим в Португалии и объявит.

— Ясно, — кидаю и, развернувшись, отдаю коробку с пирожными Тёме. Не обращая внимания на его нахмуренный вид, срываюсь и бегу к своему дому, но через несколько шагов вспоминаю о друге. На ходу оборачиваюсь и кричу ему. — Тём, мне надо идти! Встретимся вечером? Я приду, и поедим наполеон! Только Димке весь не отдавай! Люблю! Целую!