Мама для детей босса
Шрифт:
– Терпеть не могу, – соглашаюсь шёпотом.
Меня увлекают к дивану. Демьян садится и помогает мне устроиться верхом у него на коленях.
– Я ведь могу получить свой долг так, как хочу? – спрашивает, заметив неуверенность на моём лице.
– Три поцелуя? – уточняю с нервной улыбкой.
– Не волнуйся так, – он успокаивающе гладит меня по талии, но ниже не спускается, – я совершенно точно сегодня ни на что большее не способен. Так что ты выбрала удачное время. Ну, или неудачное – как посмотреть, – проводит по моей скуле кончиками пальцев, заправляет за ухо
Завожу руки за голову и одну за другой вынимаю шпильки. Тяжёлая копна падает на грудь.
– Длинные, – говорит Демьян с восхищением, пропуская пряди сквозь пальцы.
Запускает обе руки в волосы, слегка оттягивая их назад, и подаётся вперёд, его губы оказываются в каких-то миллиметрах от моих. Первое касание лёгкое, чуть щекотное, как будто по коже водят пёрышком, но оно очень быстро становится глубже, сильнее, я закрываю глаза, и всё вокруг перестаёт существовать – остаётся только этот поцелуй, ощущение чуть колющейся от проступившей щетины кожи под моими пальцами, и мужских ладоней то в волосах, то на бёдрах и спине: прикосновений, прожигающих даже сквозь одежду.
Мы отрываемся друг от друга, по ощущениям – спустя вечность. Тяжело дышим и молчим. Он первым делает следующее движение, но я успеваю прижать палец к его губам.
– Теперь моя очередь, – шепчу ему тихо, давлю на твёрдую грудь, заставляя откинуться на диван.
Склоняюсь над ним и веду своими губами по его приоткрывшимся, сначала верхней, потом нижней. Слегка прихватываю и тут же отпускаю. Потом ещё раз, и ещё… Мужчина позволяет мне делать то, что хочу, только дышит с трудом, грудная клетка под моими руками быстро-быстро поднимается и опускается. А когда я, наконец, по-настоящему целую его, он с силой сминает мои губы и негромко стонет, прижимая меня к себе.
«Нам пора остановиться», – проносится в голове отстранённая мысль. Вот только моему телу совершенно плевать – оно мягкое, как воск, и плавится так же, вжимаясь в мужское – твёрдое, как камень, причём во всех смыслах.
Но всё же мозг отчаянно пытается достучаться до взбесившихся гормонов, и я кое-как разрываю объятия. Ловлю абсолютно ошалевший взгляд мужчины, цепляюсь глазами за синяк на его лице.
– Тебе противопоказаны физические нагрузки, – с трудом выдыхаю первое, что приходит на ум.
– Плевать, – он тянется ко мне, но я отстраняюсь.
– Не надо торопиться.
Демьян опять откидывается на спинку дивана, прикрывает глаза одной рукой, глубоко дышит.
– Неприятно это признавать, но ты права, – говорит, наконец.
Я, завозившись, пытаюсь слезть с его колен, и меня отпускают, но недалеко – притягивают под бок, крепко обнимая.
– Посиди тут.
Обхватываю его обеими руками, прижимаясь, утыкаюсь носом ему в плечо.
– Третий поцелуй пока остаётся за тобой, – он улыбается, глядя на меня сверху вниз.
– Ладно уж, – фыркаю, устраиваясь поудобнее.
Мне так хорошо, что даже спорить не хочется. Вспыхнувшее было возбуждение немного улеглось, оставив после себя усталость. Лениво размышляю, что мужчине наверняка сложнее, но всё же он сидит спокойно и не пытается форсировать события.
– Ты уже засыпаешь, – слышу вдруг голос и понимаю, что действительно чуть не задремала. – Я бы отнёс тебя в постель, но мне запретили поднимать тяжести. Прости, принц из меня неважный.
– Чудовище всегда казалось мне значительно более симпатичным, – отлипаю от Демьяна и потягиваюсь, а затем бросаю на него хитрый взгляд. – Тяжести? Хочешь сказать, я толстая?
– Нет-нет-нет, я совсем не это имел в виду! – в голосе слышится такой искренний испуг, что я фыркаю.
– Да шучу я.
Он облегчённо выдыхает и смотрит на меня с улыбкой.
– Как насчёт того, чтобы проследить за тем, правильно я лежу или нет?
Бросаю скептический взгляд на мужчину.
– Извини, я не собирался на тебя давить, – говорит тихо. – Но… так хочется, чтобы ты была рядом.
Поколебавшись, протягиваю ему руку.
– Пойдём.
– Кто ты такая и что сделала с моей Олей? – Демьян опять улыбается. – Не знаю, чем мне удалось заслужить такую покладистость, но, может, расскажешь, чтобы я мог воспользоваться этим как-нибудь ещё раз?
– Просто лови момент, пока я не передумала, – с трудом сдерживаю зевок.
Мы проходим в спальню, я перекладываю несколько подушек.
– Тебе велели спать полусидя, – машу ему на ту сторону кровати и опять зеваю, уже не сдержавшись.
– Иди сюда, – он откидывает одеяло, садится на постель.
– Раздеваться не буду, – предупреждаю сонно.
– Я и не надеялся, – раздаётся смешок, когда я подползаю к мужчине и устраиваюсь у него на груди, обхватив за талию рукой.
Чувствую, как меня целуют в макушку, и тут же отрубаюсь.
Утром я открываю глаза очень рано и некоторое время лежу не шевелясь, боясь разбудить Демьяна. Он так и продолжает прижимать меня к себе, но руки расслаблены, дыхание спокойное. Наконец, решаюсь тихонечко выползти из объятий – мужчина вздыхает, поворачивается, но не просыпается.
Смотрю на это «чудо» несколько секунд. Отёк на глазу немного спал, зато синяк переливается всеми цветами радуги. Эх… Внутри опять поднимается злость на Влада. Попадись он мне только под руку!
Умываюсь, ползу на кухню и решаю завести блинчики. Правда, задумавшись, теста делаю по привычке – целую кастрюлю, как для своих. Близнецы лопают блины на лету, пока они ещё на тарелку не успевают опуститься. С сомнением оглядываю фронт работ. Нет, пожалуй, надо сначала Костю в школу отвезти, а потом уже вставать к плите.
– Ты знаешь, что эта картина уже давно стала у меня любимой? – прерывает мои размышления довольный голос, и я оборачиваюсь к стоящему в дверях Демьяну.
– Какая картина? – улыбаюсь ему.
– Ты. Здесь, с утра, – он подходит и притягивает меня к себе, утыкается носом в волосы. – Есть в этом что-то невозможно уютное.
Прижимаюсь к нему ненадолго, но тут же выбираюсь из крепких рук.
– Садись, я налью тебе чай. Костю надо будить, – подумав, всё-таки отставляю тесто для блинов в сторону, ничего с ним не сделается.