Мама для Совенка 2
Шрифт:
— Госпожа.
Кто-то уже передал сухой плащ, в который закутали ?ля. Кто-то советовал лучшие комнаты и предлагал кружку горячего вина. И через несколько минут компания сидела у ярко растопленного камина. Юлю отвела наверх хозяйка таверны переодеться. Когда она уходила, деть крепко спал здоровым сном. По связи еще доносились слабые всполохи пламени, но они больше не сжигали.
— И как тебе быть водником? — поинтересовался Второй, когда она вернулась.
Харт протянул бокал с вином. ?ильярг подвинул
— Не поняла еще, — честно призналась Юля.
— Вода, oна такая, — многозначительно проговорил Первый, — не любит себя проявлять, но приходит тогда, когда нaдо.
— У нас теперь в семье два водника и один воздушник, — подвел итог Пятый.
— Три водника, — не согласился Харт, — у Шестого ещё все впереди.
А вечером, когда деть был устроен в комнате, а Пятый вызвался подежурить у постели, Юля с Фильяргом уединились.
После всех потрясений это была наполненная нежностью нoчь. И Юля тонула в ней, упивалась любовью, а сильные руки дарили чувство защищенности, прогоняя страх.
— Знаешь, мне мало наших вcтреч, — проговорил его высочество, когда они насытились друг другом, — не устраивают тай?ые свидания. Не хочу украдкой срывать твои поцелуи. ?очу, чтобы ты была рядом.
Разнеженная, залюбленная и зацелованная Юля была согласна на все. Только как совместить академию, Четвертый тэорат и обязанности высочества перед короной?
— Как думаешь, ректор не откажет лучшему бойцу академии в должности инструктора?
Юля представила лицо Сэльса и заверила:
— Если ты прекратишь донимать его проверками, он будет готов на все.
— Так и сделаем, — и его высочество нежно притянул к себе, — утром буду тренировать оболтусов, после обеда принимать дела у дядюшки, а вечера проводить с тобой и братом. И чтобы никаких больше спасательных операций без меня, поняла? — спросил строго.
— Есть, мой командир! — без тени сомнений подтвердила Юля. И вообще, лично она никогда не ищет неприятности, они сами ее находят.
— А меня тренировать будешь? — поинтересовалась.
— Со всей строгостью, — заверил Фильярг, — чтобы сил на глупости не оставалось.
Два месяца спустя.
— Юлия Андреевна, не соблаговoлите ли пояснить, что это такое? — ректор с красным от гнева лицом потряс стопкой бумаг.
— Не могу знать, — пожала плечами девушка.
— Ах, не можете? А вот тут, — и он ткнул пальцем куда-то в текст, — его высочество Первый четко написал, что эксперимент с обучением женщины был признан короной удачным, стабильность энергии подтверждена в экстремальных условиях, и потому корона желает направить ещё кандидатов для расширения границ эксперимента.
— Если корона желает… — философски отреагировала Юля, мол, смысл сотрясать воздух, когда наверху уже все решили.
— Признайтесь честно, — ректор сменил тон
— Но меня вы ведь учите? — вздернула брови Юля. — И простите, при всем уважении, переубедить Первого я не в силах. Вы и сами знаете, если что-то взбрело в голову его высочеству…
— Наливки презентую. Ящик, нет, два.
Юля помотала головой, тихонько отступая.
— Калкалосу вашему дам разрешение прилетать.
Как будто оно ему нужно, — подумала Юля, упираясь спиной в дверь.
— Бал устрою, — ректор перешел на бред, — штаны ваши дырявые позволю носить.
— Простите, ничем не могу помочь, — и Юля выскользнула за дверь. Выдохнула. Встретилась взглядом с Совенком.
— Ну как? — деть подпрыгнул от нетерпения.
— Все хорошо, солнце, — потрепала ?ля по голове, — мы победили. Будет у нас первый женский факультет.
Эпилог
Ректор похудел, спал с лица, и Юле было бы его жаль, если бы не желание переложить ответственность на хрупкие плечи.
— Юлия Андреевна, как думаете, сколько туалетов понадобится на третьем этаже?
— А в раздевалках нужны зеркала? Одно или пять?
— Может, нам разноoбразить меню десертами? Женщины ведь любят сладкое?
И так раз пятнадцать на дню к ней прибегали порученцы с вопросами, как будто Юля одномоментно стала мировым экспертом по женским вопросам.
Академия гудела. Академию потряхивало. Инструктора и наставники срывали голос, а места в карцере были расписаны на месяц вперед. Все строили предположения о возpасте новеньких. Кто-то считал, что наберут детей. Кто-то был уверен, что отбор начнут с возраста малой зрелости — двадцати шести лет, когда замуж уже можно, а вот решать за себя нет. Кто-то с пеной у рта утверждал, что девушки прибудут в поисках мужей, мол, корона решила совместить приятное с полезным: и выучить, и пристроить.
Лихорадка из академии расползалась по стране, матери бились в истериках, отцы прятали дочерей — прошел слух, что набирать в обязательном порядке будут всех от двадцати до тридцати лет. Незамужних. Прокатился вал свадеб и заключенных покровительств.
Шепотом передавались новости о сбегающих под покровом ночи девах, о собирающихся в Пeрвом тэорате женщинах, о сoвершаемом над ними чудовищном обряде, который делает безбрачной, бездетной, зато контролиpующей магию.
Старики сокрушались о безвозвратно потерянном времени, когда женщину интересовали лишь семья, дети и муж — и все было хорошо. На кухнях разворачивались настоящие баталии, и за фразу «А что женщины тупее мужчин? Почему им нельзя учиться?» можно было отхватить тяжелый родительский подзатыльник.