Мама для Совенка. Путь менталиста. Часть 4
Шрифт:
– У меня жена. Всем огнем в этих школах, - со вздохом признался Харт.
– А у меня в академии, - тоже вздохнул Фильярг.
– Раньше оно как-то спокойнее было, да? – поделился давними мыслями Харт. – Жена дома с детьми, а ты за себя отвечаешь. Сейчас же… Не могу перестать думать, как она там справляется с этими детьми, а родители… Совсем разума лишились. Даже меня не боятся.
Сбоку донеслось смущенное покашливание.
– Ладно, - свернул разнос Третий, - предложения будут?
– Мы можем вскрыть защиту, - выступил вперед старший, - мощности хватит пробить щит, но вот…
– Все, кто внутри, будут хорошо прожарены, -
– И понесло туда Шестого, - раздраженно дернул уголком губ Харт, - Кайлесом я бы еще пожертвовал, а вот Альгаром…
– Выпорю мальчишку, - пообещал Фильярг.
– Тебя самого потом… - усомнился с насмешкой Харт.
– Юля за риск Шестого тоже по головке не погладит.
– Дай огонь, нам будет кого воспитывать, - и Харт с ненавистью посмотрел на покрытые прозрачно-голубым щитом дверь и стены. Потолок и пол классной комнаты тоже были под защитой – не пробиться. Оставался единственный разумный вариант - ждать. У воздушников явно был какой-то план. Вряд ли они пришли сюда, чтобы надрать огневикам задницу, а потом погибнуть смертью храбрых.
– Эвакуацию начали? – поинтересовался Харт.
– Девочек и женщин отправляем на побережье. Готовим первую и вторую ступени к отправке, - подтвердил Фильярг, который получал отчет эвакуационной команды, - третья ступень их сопровождает. Старшие остаются здесь в оцеплении.
– Позор, - скрипнул зубами Харт, добавляя: - Сколько их здесь? Пять? Шесть? А нас? И мы как девки бежим, задрав юбки и сверкая пятками.
– Но дети же… - возразил Фильярг.
– Ты стал мягок, брат, - укорил его Харт, - думаешь о жизнях больше, чем о короне. Но я тебя не виню. Ассара и на меня влияет. Однако сейчас речь не о нас, а о чужаках и международной политике. Так что женщин и девочек отправляем гулять на побережье. Остальные – учатся. Учебе ничто не должно помешать, даже вторжение. Старшие пусть тренируются в оцеплении. Не возражаю. Мы тоже здесь потренируемся… в ожидании, раз не успели никого перехватить, - и расслабившиеся было безмолвные вновь застыли по стойке смирно.
Фильярг неодобрительно покачал головой. Пусть брат был прав – нельзя показывать врагу свой страх – но за детей болело сердце…
– Хорошо, - согласился он, добавляя: - Первую ступень я отправлю на уборку чего-нибудь вне академии, чтоб не мешались под ногами.
Харт отмахнулся, мол, делай, как знаешь.
*******
Пот стекал по лбу – в закрытой на все окна, еще и заткнутой щитом комнате становилось душно. Кайлесу подумалось, что зря он старается – они сдохнут раньше, чем он закончит. Однако торопиться не стоило. Контур требовал аккуратности. И он, стиснув зубы, тщательно наносил краску на кожу.
Петух выходил знатный. С алым гребешком. Черно-сине-красными перьями на хвосте. И золотой – точно огня плеснули – грудью. Живой и немного огненный, как напоминание о том, кому парень обязан своим спасением, а то достали некоторые своей огнефобией. Как будто Кайлесу по душе их ветер, но ведь терпит же. Не возмущается.
С пламенем птицу связал не только Кайлес. Над ухом угрюмо сопели, но мешать не решались. Видимо надеялись, что позже, когда надобность в контуре отпадет, избавиться от тату. Наивные. Контур для одаренных становился третьей рукой. Они настолько привыкали жить со стабилизатором, что уже и не представляли жизни без него. По крайней мере женщины. А вот мужчины…
Первый помрет от зависти, - с мрачным
– Эта птица олицетворяет собой обновление, воскрешение и освобождение, - процитировал Кайлес справочник по тату, который приобрел, когда начал клепать картинки на теле. Хотелось понимать земной символизм того, что наносит.
Над головой хмыкнули и вроде даже поверили, по крайней мере сопение изменило тональность и зазвучало более благосклонно.
– Ты же понимаешь - контур лишь инструмент, - Кайлес отстранился, оценивая творение. Еще пара деталей и можно приступать к вживлению камней. Вспомнился бильярдный стол. Ассара на нем. Камни на животе. Расширенные зрачки.
Кайлес стер рукавом капли пота со лба. Что жалеть о том, что упустил? У него вон под боком не менее занятная проблема. Думается, ошибся он со своим предположением. Не убийца она. Впрочем, убить кролика не то же самое, что человека…
– Мы справимся, - возразил сурово коллега.
– Вы так справились, что парень, ах простите, его высочество, чуть к предкам не ушел. Думаешь, это чудо какое-то? Поставил и все?
И ведь не хотел орать, но тупость так раздражает…
– Никогда… - начал было коллега, но Кайлеса понесло. Он отбросил тату машинку. Вскочил.
– Я всегда считал своих сородичей самыми упрямыми в мире. Заставить огонь свернуть с пути – это употеться какой труд. Но сегодня ты заработал первое место по упрямству. Думаешь, мне хочется с ним возиться? Вытаскивать из кошмаров после того, как вы позволили его дару стать похожим на мертвое дерево? Милосерднее прибить. Так что до того, как я начну ставить камни, реши, будет жить парень или нет. Камни - инструмент. Ими надо учиться пользоваться. Принц может быть огонь какой умный, но так просто это не освоить.
– Нет! – горячо выдохнул коллега.
Кайлес прищурился. Все-таки чужая тупость подобна кислоте. Вон даже огонь взволновался.
– Как думаешь, почему меня назначили деканом?
Воздух в комнате сгустился, запахло дракой. Шестой подобрался, в очередной раз отправляя Майру себе за спину. Беллара, молодец, не сдвинулась с места, удерживая сознание пацана. Хороший из нее выйдет наставник. Хладнокровный.
Взбудораженный огонь требовал бросить что-то вроде: «Я уделаю тебя и твоих парней не напрягаясь», пусть это и было блефом. Напрячься пришлось бы. Но мериться силой в замкнутой комнате… Самоубийство.
– Я лучший. Посмотри на нее, - махнул в сторону Майры, - ни одного срыва. А какой прогресс? А она? – рука описала полукруг, остановившись у головы Беллары. – К девочкам, как к родным относится. Прекрасный преподаватель.
Снизу донесся возмущенный вздох будущей звезды педагогики. Не привыкла еще, а надо бы понять, что ловушка захлопнулась. И вообще, если мужчина дарит одежду, духи и обувь, у него явный интерес. Не всегда романтический, но часто сочетающий и то, и другое.
В голове вдруг четко выстроилась картинка будущего счастья. Он – всеми уважаемый и одновременно ненавидимый декан. Она – его соратник, вдохновитель, правая рука и та, которая обычно стоит за великим мужчиной. Потому как быть великим, Кайлесу понравилось. Возможность делать гадости с высоты своего величия становилась почти безграничной.