Мама для волчонка
Шрифт:
Автобус ехал медленно, пассажиры ругались на неработающую печку, а мне было жарко, я задыхалась, гадая, что же с Милой. Пусть мы и не общались так тесно, как мне того хотелось, но она была мне как сестра. Та, кто вытащил меня из скорлупы. Яркий огонёк, смотря на который, я осознавала, что свобода – это не миф, не просто слово. Она открыла для меня ворота в новую жизнь, толкнула в спину и, смеясь, отрезала путь назад.
За это я всегда буду ей благодарна.
Руки тряслись, когда я отпирала общую дверь, шла по коридору к нашей комнате. Ключи всё ещё
Створка подалась без скрипа. В комнате горел верхний свет, хотя на улице было светло, и без него ещё можно было обойтись.
– Мила? – позвала тихо, смотря на сгорбленную фигурку, сидящую на диване.
– Явилась, – хрипло произнесла она, даже не посмотрев на меня. – Почему так долго?
– Мне от колледжа ехать почти час, – напомнила ей. – Ты забыла?
Она уже давно не училась там, отправившись в свободное плаванье.
– Забыла, – легко подтвердила она и подняла голову.
Я сглотнула, уронила сумку и пошла ней, не отрывая взгляда от её лица.
Никакой косметики. Чуть синеватые искусанные, потрескавшиеся губы. Тёмные круги под глазами, слишком яркие для её светлой кожи. Она выглядела так, словно всё плохое, что могло произойти, уже случилось. А в карих глазах, которые смотрели на мир с лёгкой насмешкой и мечтательностью, не было жизни.
Мила-огонёк потухла.
– Что случилось? – я села рядом с ней и обняла, притягивая к себе.
– Всё кончилось, Оль. Я кончилась, – она всхлипнула. – Всё! – выкрикнула громко.
Я вздрогнула, и в тот же миг мы обе повернули головы в сторону моей кровати, откуда раздался детский плач.
– Это же…
– Я родила, Оль. Девочку. Представляешь, здоровенькая, крепкая. И никому нахрен ненужная! – Мила рассмеялась.
– Что ты такое говоришь? – попыталась её успокоить.
Блин, лучше бы она плакала, её смех пугает.
– Я ведь как родила, к нему пошла. Дура, блять! Пошла, сказала, что дочь ему родила, а он даже смотреть не стал, выгнал, сказал, что ему дети от блядей не нужны. У него наследники только от жены будут. Сука! Как засовывать во всё, что движется, так первый, а как ответственность, так – пошла на хрен! Ублюдок!
– Мил, не стоит из-за козла переживать, всё хорошо будет. Пусть катится…
– Не будет, Оль, не будет, – Мила заплакала. – Я ведь ему сказала, что дочь его, а потом к Славке вернулась. А он уже обо всём знал, учуял, падаль, что ребёнок не его! А у нас уже детская готова, я сама всё выбирала, а он… просто выбросил. Вычеркнул нас, словно и не было. Как так?
– Они ведь не люди, – обнимала её, даже не пытаясь успокаивать. Ей от этого сейчас только хуже будет. – Не люди. У них и морали нашей нет, волчьи законы. Мог и убить за то, что солгала…
– Ублюдки они, – Милка вздрагивала, слёзы катились по щекам, но она даже не пыталась их вытереть. – Девка-то всё равно их, какая разница, кто отец? И как мне волчонка выращивать, они об этом подумали?
Спорить с Милой не стала, ей и
Осталось только перетерпеть.
– Ничего, Мил, мы справимся.
– С чем? – она даже удивилась, перестала плакать, уставившись на меня невинными глазами.
– С дочкой. Деньги у меня есть, я не всё тратила, кое-что и откладывала. Вырастим малышку. Есть же, в конце концов, форумы, группы поддержки, где рассказывают, как растить полукровок.
– Оль, ты чего удумала? – Мила отстранилась от меня. – Я её в детдом сдам, зачем мне ноша на шее. Сама подумай, кто меня с приплодом возьмёт? Всем невинная девка нужна, а не рожавшая шалава. От ошибок нужно избавляться.
– Но, Мил…
– Оль, это самый лучший вариант! Я немного приду в себя и всё сделаю. Всё будет хорошо, – она натянула почти настоящую улыбку.
Малышка вновь закряхтела, потом заплакала. Тут же в стену начали стучать соседи.
– Успокой тварь! Мне в ночную смену, спать не даёшь!
– Да что ей надо? – подскочила Мила.
– Может, она хочет есть?
– И что я должна сделать? – уставилась на меня подруга с таким выражением глаз, что я проглотила все нравоучения.
– Покормить? – спросила неуверенно.
– И как я должна это сделать? – фыркнула Мила и сложила руки под грудью.
Я кашлянула, отвела взгляд, но потом решила, что хватит тушеваться, и твёрдо ответила:
– Как и все. Грудью, Мил, грудью.
– Нет у меня молока, – она поджала губу. – Да и фигуру я ради этой портить не буду.
– Но, Мил!
– Ой, хочешь, сама возись, мне это не нужно. И вообще, я ухожу. У меня запись на маникюр, а то я и так две записи пропустила из-за больницы, хватит, за собой следить нужно, а то как я мужа нормального найду, тем более, когда это создание рядом? Что смотришь, Оль? Ну, не знаю, купи смесь в аптеке, или что там ещё мелким дают? А, деньги, – она схватила сумочку. – Возьми, тут должно хватить, – сунула несколько купюр. – А я пошла, надоело, ревёт. Сил нет!
– Но, Мила!
Она, не обращая на меня внимания, резко развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Девочка тут же заплакала громче, и я поёжилась, не понимая, как себя вести и что делать. Нет, я нянчила мелких, но там всегда быть рядом мать, которая знала, что делать, а я просто была на подхвате.
Я подошла к кровати, замерла, собираясь с духом. В красивой и наверняка дорогой автолюльке возился новорождённый. Сморщенный недовольный комочек жизни, который кривил губы, морщил носик и плакал так истошно, что вот-вот сорвёт лёгкие. И я понятия не имею, что делать, потому что это тяжело, не знать, как поступить. Я не могу привязываться к чужому ребёнку, не могу брать на себя ответственность.