Мама - это Ты
Шрифт:
К окончанию уроков снова у школы. Когда дочь выходит, вижу, что взглядом ищет меня. Машу рукой, она радостно машет в ответ и бежит ко мне. Ну, вот. Совсем другой ребёнок. Ей просто необходим был человек, который поймёт её состояние и тревогу.
– Привет, Саша! – улыбается. Я за эту улыбку душу готов продать.
– Привет-привет! – улыбаюсь в ответ. – Как успехи?
– Пять по физике! – хвастается.
– Ну так, это же отлично! Папа рад, наверное, будет. Такую оценку, надо отметить.
– А как?
– Пошли мороженное трескать?
– Пошли!
Поели в летней кафешке мороженного. Потом ещё
– Да, – отвечаю.
– Аааамм… Александра Владимировна, а вы где?
– Да, мы тут с Анастасией в парке на аттракционах зависаем.
– В парке?
– Ну, да. А что вас удивляет?
– Да, нет… Просто… Она должна была уже быть дома и делать уроки.
– Вы меня извините, Валентин Михайлович, но ребёнку это нужно было. Вы не переживайте. Через часик уже дома будем. А с уроками… С уроками я, если что, помогу.
В этот момент, отвлечённый разговором, я пропустил манёвр дочери и она с радостным воплем врезается в меня.
– Агаааа, Саша! Попалась. Я тебя сделала!
Видимо, этот радостный возглас был услышан и на том конце:
– Это… Анастасия там кричит?
– Ну да. Всё хорошо Валентин Михайлович. Скоро будем. Дайте нам ещё час времени, пожалуйста.
Вернувшись домой, Валентина, само собой, не застали. Тот уже, видимо, снова на работе. Так ведь, и удивительного в этом ничего нет. Рабочий день ещё не окончен. Так что, нормально. В квартире пахнет чем-то жаренным.
– Фууу! Опять эти магазинные котлеты. Ненавижу их, – сокрушается дочь.
– Так, давай домашних сделаем?
– А ты умеешь? Папа вот не умеет. А мама…
Девчонка куксится.
– А я умею! – заявляю уверенно.
Эта уверенность зиждется не на пустых словах. Тут дело в том, что Валентина, моя жена, при всех её достоинствах, имела существенный недостаток. Не дружила она с кулинарией. Так бывает у женщин. Не все они от природы кухарки. Не то, чтобы Валька совсем не умела, но вот, просто, то, что умела, выходило не очень. Да и не любила она готовку, откровенно в этом признаваясь. А вот мне нравилось кашеварить. Опять же, не зря говорят, что лучшие повара – мужчины. Что-то в этом, наверное, есть. Хотя, моя мама, готовила бесподобно и я многое из её рецептов перенял. В этой же реальности, перевёрнутой вверх тормашками относительно нас с Валей, основные моменты сохранились неизменными. Двойник моей жены, тоже с готовкой не дружит.
– Показывай, где тут у вас что. Сейчас быстренько забацаю котлетки и пюрешенцию.
Стася, кинувшаяся было к холодильнику, как споткнулась и расширенными глазами посмотрела на меня.
– Прочему ты так сказала?
– Что не так? – удивление моё искреннее. Тут даже играть не понадобилось.
– Именно так говорила мама.
Блин! Палюсь на каждом шагу. Действую, ведь, по привычке. Я всегда так говорил ТАМ, а мой двойник, выходит, обезьянничала тут и, тем самым, создала проблемы. Что ж мне теперь, над каждым шагом думать? Ну, почему ты была такой прохожей? Вот же, засада!
– Случайно так получилось. Ну, что ты смотришь? Котлеты делать будем? Доставай мясо! – быстренько спрыгиваю с опасной темы и перевожу разговор в другое русло.
Далее уже работа известная. Стася делает уроки, а я на кухне колгочусь. Руки сами помнят, что и где лежит. Порубить мясо да лук с чесноком на эклектической мясорубке – дело одной минуты. Ещё пять на чистку картошки. Я её в армии столько перечистил, сколько ни одна женщина за всю свою жизнь не видела. В общем, дело привычное. А уже через полчаса на запахи, потянувшиеся из кухни, приползла голодная дочь. Очень, кстати, вовремя. Только закончил мять картошку. Всё готово. Даже салат с помидорами и огурцами успел настрогать. Кормлю ребёнка. Не знаю, поймёт ли кто меня? Но это ни с чем не сравнимое удовольствие, кормить родного человека и видеть, как он, в моём случае она, с аппетитом уминая всё, что лежит на тарелке, довольно жмурится. Сижу в нише у холодильника и подперев рукой подбородок, наблюдаю. Мне сейчас так хорошо, как давно уже не было. С тех самых пор, когда меня вырвало из родного мира и привычной жизни. Дочь поела, но не уходит. Не спеша пьёт молоко, наблюдая за моими действиями поверх кружки. Я ведь знал, что она с пюре любит именно молоко. Мою посуду. Спиной чувствую пристальный взгляд. Как бы изучающий.
Потянулись дни. Я наслаждался общением с дочерью. Знаете, наверное, даже в ТОЙ жизни я не проводил столько времени со своим ребёнком. Это было счастье какое-то. Словами не передать. Стася буквально на глазах оживала, превращаясь в обычную, жизнерадостную девочку. И мне было от этого невероятно приятно. В один из дней, она попросила меня заплести ей косу. А я ведь никогда этого не делал. Откуда умению взяться? Растерялся, естественно. Но выручила Сашка. Тело, будто бы, само знало, как это делается. Тонкие женские пальцы ловко справлялись практически без моего участия. А закончив и увидев, что получилось на удивление достойно, не удержался и поцеловал в макушку. И снова на меня смотрят два больших глаза. Удивлённых и подозрительных.
Что интересно, Ольгу в дом всё это время Валентин не водил. Видимо, зная о неприязни дочери, старался лишний раз не давить её присутствием на девочку. Однако, надежде на то, что этой твари в доме вообще не появится, не суждено было сбыться. Она как-то сама заявилась. По приглашению ли или проявила инициативу, не знаю. Как раз вечер был. Запёрлась такая:
– Дорогой! Я соскучилась! – говорит нарочито громко, чтобы все поняли, кто пришёл.
Может, услышала, что мы с дочерью в тот момент смеялись? Как бы там ни было, из прихожей слышатся звуки навязчивых поцелуев.
Делаю вид, что мне плевать. Продолжаю заниматься своими делами. Как раз, готовил ингредиенты для заправки борща. Стася мне помогает в меру своих сил. Настроение у девочки упало. Лицо злое. Да и у меня не лучше. В смысле, не лицо, а настроение. Ну вот, чего припёрлась тварь? Ставлю на плиту сковороду и начинаю поджаривать заправку. Что там происходило в прихожей, я не видел. Но предполагаю, очередная демонстрация заявления прав. Мужику бедолаге, просто деваться некуда. И, вроде бы, понимает, что происходит непотребство и, в тоже время, не оттолкнёшь женщину, с которой делишь постель. Пусть ещё не жена, но оно ведь к тому идёт. Бешенство внутри клокочет. Причём оно, в смысле, бешенство, какое-то странное. Не свойственное мне, как мужику. В нём больше ревности.