Мама, мне больше не страшно
Шрифт:
«Здравствуй, мама.
У меня появился новый врач. И эти письма – его идея.
По его словам, когда человек пишет письма от руки, то вкладывает в них настоящие чувства, страхи и переживания.
Вкладывает свою душу.
Но я не понимаю, как в этот кусок бумаги можно что-то вложить. Разве завернуть, как мы это делали с посудой во время переезда. Но если нам это поможет, я готова исписать хоть сотню листов, лишь бы побыстрее отсюда выбраться.
Я скучаю по нашему дому, по своей постели, по зебре Аве. Я скучаю по школе и по своим друзьям. Мне не нравится в этой больнице, меня пугают все эти врачи. Я не понимаю, почему вы до сих пор держите меня здесь? Это наказание за что-то? Прошу, заберите меня отсюда.»
Откладываю письмо в сторону и пристально смотрю на сидящую передо мной пару. По предоставленным документам им нет еще и сорока, но внешне они выглядят старше своего возраста. Слишком много седины в волосах, слишком много боли в глазах. И морщины на их лицах тоже преждевременны из-за пережитого стресса. Такое бывает, когда беда не просто преследует, а обволакивает толстым саваном. Заставляя их фактически прекратить борьбу, опустить руки и задохнуться в нем.
– И… что дальше? – первой нарушает тишину женщина, поднимая взгляд со своих крепко сцепленных между собой пальцев и смотрит на меня.
Она часто и много плачет. Веки отекшие, белки глаз все в красных прожилках. Как бы ни старалась прикрыть все косметикой, все равно заметны изъяны. Еще совсем недавно она была весьма миловидной, а сейчас от всего этого осталась блеклая тень.
– Да, мы так и не поняли суть вашей затеи, – подает следом голос ее супруг.
Ученый, подающий надежды.
В прошлом.
Настоящее, увы, сильно по нему ударило. По легкому перегару, витавшему по комнате было понятно, что мужчина в последнее время находил успокоение в спиртном напитке. Не алкоголик, нет, но первые шаги уже в этом направлении делает. Однако держался он получше своей жены, которая вздрагивала от каждого шума. Хотя и стопорил все дело своим скептицизмом.
– Что вам дают эти письма? – не унимался он.
– Понимание того, что их пишет не ваша дочь, – наконец-то отвечаю ему.
– В смысле? – они оба таращатся на меня. – В палате Катя находится одна и именно она отдала письмо врачу. К тому же, там указаны моменты, которые может знать только наша дочь. Взять хотя бы имя ее игрушки. Или воспоминания о том, как мы переезжали и заворачивали в бумагу сервиз. Мы обратились к вам, так как вас рекомендовали как самого лучшего специалиста в этом профиле. А вы смеете говорить нам такую чушь?!
– Вот именно, как специалист, который не ослеплен родительской любовью, я подмечаю те факты, которые вы избегаете и не хотите признавать. – Остужаю пыл отца. – Начнем с самого малого. Ваша дочь всегда говорит вам именно «здравствуй», а не «привет»?
– Ну…– женщина мнется, – это же обычное начало письма, верно? Какая разница, с какого приветствия оно начинается?
– Я бы с вами согласился, если бы речь шла о человеке в возрасте. Но передо мной лежит дело десятилетней девочки и такая манера подачи текста для нынешних детей несвойственна. Слишком хорошо написано, слишком правильно. Ни одной грамматической ошибки, ни одной помарки. А стиль? Я наведался перед вашим в визитом в школу Кати и попросил несколько ее работ, чтобы провести анализ. – С этими словами, кладу перед ними ксерокопию сочинения девочки и сегодняшнее письмо. – На первый взгляд, даже подчерк одинаковый. Но, если присмотреться, буква «в», «д», «р» пишутся теперь под другим наклоном и в хвостах появились завитки. Да, написано рукой Кати, но не ей самою. Вас намеренно вводят в заблуждение.
Конец ознакомительного фрагмента.