Мамба в СССР. Черный курсант
Шрифт:
По пути мы заходили в разные порты. Зная английский, немного французский и отлично арабский, я активно закупался в разных магазинах. Денег у меня было достаточно. А по рассказам родителей я помнил, что в самом лучшем государстве на земле дефицитом было почти всё: бельё, сапоги, техника. Странно, слово «дефицит» вовсе не являлось в СССР экономическим термином, но его знали все! Достать дефицит по блату.... Как замечательно уживались в одном предложении такие, казалось бы, несовместимые слова как жаргонное «блат» и макроэкономическое «дефицит»!
Прикинувшись
Возможно, я и купил бы сапоги, но брать абы что и неизвестно каких размеров как-то глупо! К тому же, обувь занимает много места: три коробки, и руки заняты! Не навалом же их тащить? Да и в моде того времени я совсем не разбирался, хотя большинство моделей смотрелись очень даже элегантно. Ну, на мой вкус.
Лифчики в огромном количестве тоже подозрительно выглядят. А вот всякими мелкими аксессуарами можно закупиться по полной. Буду дарить белым девушкам. Белым от чёрных, так сказать! Ну, и валюту, конечно, доллары там всякие и франки с фунтами желательно при себе иметь. А ещё можно купить вагон с джинсами и кофточками брендовыми, и прочей женской фигнёй. Можно ещё купить магнитофоны всякие и обычные кассеты вроде TDK или SONY привезти.
Да много чего можно в Союз везти! Проще сказать, чего не нужно. Не надо лишь молока и хлеба, всё остальное дефицит! Но я тоже не слон и не осёл, чтобы всё на себе тащить. Если что, куплю в «Берёзке», говорят, там для негров скидки бывают. В итоге ограничился я блоками жвачек, блоками сигарет и упаковками женских колготок. Всё, что могло поместиться в сумку, и чтобы не надорвать мои слабые негритянские руки. В общем, да здравствует Советский Союз!
Глава 2 Прибытие.
Пассажирский корабль вёз меня в Европу. Пройдя Суэцкий канал, он повернул к Испании, оттуда в Германию, Польшу и, наконец, зашёл в Ленинград. И вот я в Советском Союзе!
Однако радость от возвращения на родину (хотя какая родина? меня тогда ещё даже в проекте не было!) быстро остудили промозглый дождь и пронизывающий до костей ветер. Ленинград встретил меня просто несусветным для мая месяца холодом! Вот как можно было забыть о собственном комфорте? Лучше бы себе сапоги купил и куртку какую-нибудь!
Пришлось, напялив на себя чуть ли не двойной слой одежды, выгрузиться с корабля и, поёживаясь от холода, топать в морской порт для досмотра. Люди оборачивались, сочувственно глядя мне вслед. И я прям ждал того дядьку, что подойдёт и, как в том анекдоте, спросит: «Шо, змырз, Маугли?!».
Пограничники сразу насторожилась, увидев мою изуродованную физиономию. Ну, знаю я, что моя физия с большим шрамом и сломанным носом положительных эмоций не вызывает! И что теперь? Мне с ними детей не крестить и перед костром голышом не прыгать,
— Цель вашего прибытия в Советский Союз, Дед Бинго? — излишне сосредоточенно, поэтому хмуро спросил молоденький пограничник по-английски, уставившись на мой сомалийский паспорт.
Рядом раздались смешки его сослуживцев, но быстро затухли. Всем хватило одного пристального взгляда невзрачного человечка в штатском, сидящего неподалёку.
— Р-р-риид[i], — всё ещё лязгая зубами от недолгой прогулки до здания порта, кивнул я на бумаги.
Паспорт действительно был сомалийский, но в столице Эфиопии меня снабдили всеми необходимыми документами для удостоверения моей исключительной личности, выдав нужную справку.
Ещё перед моим отъездом проскочил слушок, что после начала сомалийско-эфиопской войны многие африканцы вернулись из Союза. Их просто тупо отчислили, чтобы они не перерезали друг друга. Чёрные, они такие. Но вот война вроде бы закончилась, и можно возвращаться на учёбу… но для сомалийцев путь в Союз оказался закрыт. Обратно принимали исключительно эфиопов. И чем я не эфиоп? Самый настоящий, чёрный-пречёрный, наглый-пренаглый, дикий-предикий. В общем типичный, разве что без банана в руках.
— Тут причина не указана, поэтому я и спрашиваю.
Я вздохнул и вывалил на его стол пачку бумаг.
— Окей, объясню. Я приехал на учёбу. Буду учиться в военном училище. Ваше министерство обороны прислало мне официальный вызов, вот он, — сказал я на ломаном русском языке и ткнул пальцем в нужную бумагу.
Таможенник заинтересовался и стал рассматривать вызов. Документ, как документ, отпечатан на машинке, с угловым штампом, печатью и нужными подписями. В пачке сопроводиловок быстро нашлась бумага и от правительства Эфиопии. Всё было тип-топ!
Убедившись, что я очень нужный кадр, пограничник состряпал дежурную улыбку и, шлёпнув в моём паспорте разрешительный штамп, вернул мне.
— Спасьибо! — нарочито коверкая родной язык, мило улыбнулся я. Но, похоже, мило не вышло: пограничник отшатнулся, а я отправился на досмотр.
Шёл эпичный 1980 год. До начала Олимпиады оставалось около двух месяцев, так что я прибыл вовремя. Скоро со всего мира начнут съезжаться спортивные команды и туристы с гостями, так что таможня строго относилась к своему делу.
Внимательно осмотрев мои сумки и обнаружив там залежи сигарет, жвачек и колготок, один из пограничников буркнул по-русски:
— Куда столько?
Я лишь пошире растопырил глаза: мол, не понимаю! Тогда он повторил фразу по-английски.
— Презент, — ответил я.
Неграм из дружественных стран всё можно, и после заполнения декларации на ввоз валюты мне вернули всё моё барахло.
Забрав вещи, я влился в людской поток и, выцепив по пути носильщика, отправился на выход из порта. Шустрый малый бодро тянул тележку с моими двумя чемоданами и сумкой с личными вещами. Путь мой лежал в гостиницу «Интурист», в которой мне любезно выписали бронь на два дня.