Man and Boy, или История с продолжением
Шрифт:
Я подумал о бесконечно тянущихся часах, когда Пэта нет рядом. И о недавней встрече с менеджером банка, которого впечатлили мои попытки ухаживать за сыном, но отнюдь не впечатлило растущее превышение кредита.
Но главное, о чем я подумал, — это как хорошо Эймон общался с Пэтом: восхитился его световым мечом, поговорил о родной планете Люка, не забыл отметить, что он замечательный ребенок.
И я понял, что на данном жизненном этапе — впрочем, как и на всех будущих жизненных этапах, если до них дойдет, — мне будет нравиться любой, кто понравится моему мальчику. Когда вы один с ребенком, вам хочется, чтобы
Я был готов работать с ним неполный рабочий день, потому что сидел без гроша в кармане и скучал. Но главное, почему я решил работать с ним, — это то, что ему понравился мой сын.
— Мне нужно посмотреть на вас в действии, — сказал я. — Нужно посмотреть, что вы делаете на сцене, чтобы понять, как это может сработать на экране. У вас есть какие-нибудь пробные записи?
— Что-что? — переспросил он.
22
Какое бы противоположное значение к словам «загадочный», «непонятный», «непостижимый» вы ни подобрали, они обязательно подойдут к маленькому ребенку.
Возможно, лет через десять Пэт научится прятать свои чувства за маской равнодушия, и я — тогда уже старик — не буду иметь ни малейшего понятия, о чем он в данный момент думает. Но сейчас ему было четыре, скоро исполнится пять, и я сразу заметил, что после телефонного разговора с матерью он пребывал в отвратительном настроении.
— Все в порядке, Пэт?
Он тоскливо кивнул, и я отправился за ним в ванную комнату. Он выдавил немного детской зубной пасты на свою щетку с изображением одного из героев «Звездных войн».
— Как мамочка?
— Нормально. Только она простудилась.
Он не плакал. И не собирался плакать. Глаза у него были сухие и подбородок не дрожал. Но он был сильно расстроен.
— Хочешь посмотреть видео? — спросил я, глядя, как он полирует свои новенькие зубки.
Он сплюнул в раковину и с подозрением взглянул на меня.
— Завтра в школу.
Я знаю, что завтра в школу. Но ты можешь посмотреть не целый фильм, а, допустим, только начало первого фильма, до того места, где захватывают двух дроидов. Хочешь?
Он прополоскал рот и поставил зубную щетку на место.
— Я хочу спать.
Проводив Пэта в спальню, я накрыл его одеялом. Слушать сказку он тоже не захотел. Но я не мог выключить свет, зная, что он в подавленном состоянии.
Я понимал, чего ему не хватает. Даже не материнской любви, а материнской терпеливости, что ли. Нужно было, чтобы кто-нибудь говорил ему: в твои годы все дети не умеют завязывать шнурки на ботинках. Чтобы кто-нибудь внушал ему, что он по- прежнему центр вселенной, хотя в первый же свой день в школе он, как и все остальные, понял, что центр вселенной вовсе не он. Я так хотел, чтобы у него все получилось! И поэтому мне не хватало спокойствия. Не хватало терпеливости Джины.
— Она вернется, — пообещал я. — Твоя мама. Ты же знаешь, что она за тобой обязательно вернется. Правда?
Пэт кивнул.
— Когда закончит свою работу, — подтвердил он.
— А у нас с тобой все хорошо. Мы с тобой… мы же справляемся, разве нет?
Он уставился на меня, часто заморгал, чтобы прогнать усталость и стараясь понять, о чем это я.
Мы же справляемся без мамочки, разве нет? Теперь ты разрешаешь мне мыть тебе голову. Я готовлю тебе то, что ты любишь, сэндвичи с беконом и вообще. И в школе все нормально, правда? Тебе же нравится школа? У нас ведь все в порядке, да?
Мне было не по себе оттого, что я так давлю на него. Но мне было нужно, чтобы он сказал, что у нас все в порядке. Я хотел знать, что мы справляемся.
Он устало улыбнулся.
— Да, у нас все в порядке, папа, — тихо сказал он.
Я благодарно обнял его и поцеловал.
«Вот что хуже всего в разводе, — размышлял я, выключая свет. — Дети начинают скрывать то, что у них на сердце. Они учатся лавировать между двумя непересекающимися мирами. Они превращаются в маленьких дипломатов. Это самая большая трагедия. Развод превращает ребенка в этакого маленького Генри Киссинджера».
— Я родом из маленького городка под названием Килкарни, — начал Эймон Фиш, вынимая микрофон из стойки и мягко постукивая пальцем по прозрачному радиоустройству в левом ухе. — Тихого городка Килкарни, о девушках которого слагаются легенды.
Я следил за ним на мониторе, сидя в студии, в первом ряду. Перед небольшой группой зрителей мелькали спины пяти операторов. Нас окружали ярко горящие софиты и змеящиеся по полу кабели. Все пространство за камерами было битком набито людьми в черном — от дежурного по этажу до девушки с телесуфлером и буфетчицы. Режиссер снимал Эймона так, чтобы его речь стала похожа больше на выступление в разговорном жанре, чем на обычное вечернее ток-шоу. На всех каналах было слишком много таких ток-шоу. Главным нашим козырем и отличительной чертой должен был стать ведущий.
— Для тех из вас, кто никогда не был в этой прекрасной части нашей страны, я хочу сообщить, что Килкарни практически не коснулась современная цивилизация. Например, в Килкарни нет вибраторов. — Публика захихикала. — Это правда. Священники запретили их. Потому что килкарнийские девушки ломали себе зубы.
В публике раздался смех, но этот смех стал нервным, когда Эймон легко спустился с маленькой сцены и подошел к зрителям поближе.
— То есть я не говорю, что килкарнийские девушки глупы, — непринужденно продолжал он. — Но вы спросите: почему девушки из Килкарни всегда моют голову в кухонной раковине? Ну, им ведь хорошо известно, где следует ополаскивать репу. И огородную, и свою.
Смех стал громче. Никто из публики в студии — обычного сборища скучающих и любопытных, забежавших на пару часиков бесплатного веселья, — никогда раньше не видел этого Эймона Фиша. Но теперь они почувствовали, что он забавный, в общем, беззлобный парень.
На самом деле я все это придумываю, — сказал он, возвращаясь к сцене. — Это все чепуха. Удевушек из Килкарни лучшие экзаменационные, оценки в Западной Европе. У среднестатистической килкарнийской девушки больше пятерок, чем татуировок у среднестатистического англичанина. Неправда, что килкарнийская девушка похожа на комара тем, что для того, чтобы она перестала сосать, по ней нужно основательно хлопнуть. Неправда, что девушка из Килкарни похожа на бутылку: до горлышка еще какое-то содержание наблюдается, а выше уже ничего нет. Все это неправда.